Последняя фура
проехала мимо, прогрохотала рухнувшей надеждой.
Эти большегрузы имеют неприятную особенность:
проходят с таким грохотом, что хоть ты и не первый
сезон на трассе - сердце всё равно непроизвольно
сжимается: а ну сейчас прихлопнет, как муху?..
Последняя фура проехала, а за ней -
пусто, и только там, вдали, показалось несколько
легковых... Настя опустила руку. Да, давно она не
застревала так в какой-нибудь дыре! Трафик -
чудовищный.
Итак, легковые тоже не воспылали
желанием её подобрать.
И стало тихо на трассе. Тишина
воспринимается здесь очень остро, возможно,
потому, что бывает-то редкой гостьей... "Ну что
же. К неудачам будем относиться философски" -
Настя усмехнулась. Отойдя подальше на обочину,
туда, где пробивалась уже травка, она присела на
корточки возле рюкзака, нашла в нём зажигалку,
пачку недорогих сигарет... Затянувшись -
огляделась. По-прежнему было тихо: безмятежно и
безысходно.
Дальше трассы рос лес, вроде - с
корявыми соснами, а может, и смешанный. Лес,
отравленный парами бензина, старыми покрышками и
всякими там канистрами, мочой водителей и
пассажиров. Но, кстати, как ни странно это
прозвучит, придорожный лес - глух, в нём редко кто
бывает дальше двух метров: а может, там, в
непроходимых чащах, там растут грибы - невиданные
и несъедобные?.. Начало леса, как было уже сказано,
завалено всяческим дорожным хламом, и вековая
пыль оседает на листьях. О, среди прочего мусора -
обычная для трассы вещь: раздавленный и убранный
с дороги труп. Собачки, разумеется.
Сейчас-то Настя уже привыкла, а вот
когда-то это стало неприятным открытием для
начинающей "стопщицы"... Помнится, впервые -
года два назад - её высадили километрах в
семидесяти от родной Тюмени, и первое, что она
увидела... Раздавленная кошка. Несчастная, по
видимости, мало что успела понять. Кошка была не
сбита, а именно раздавлена, и кишки аккуратненько
лежали в сторонке. Это было чудовищно... Машину
Настя поймала только через полчаса и с сухими
глазами. В те годы она ещё плакала из-за таких
вещей.
По другую сторону трассы - пара
бестолково состыкованных вагончиков,
мятых-перемятых, крашенных-перекрашенных,
являющих собой обычную дорожную закусочную,
каких много на Урале... Дымок, вьющийся над
железным корытом для шашлыка. Пара "камазов"
слева от вагончиков. Всё те же тишина и
безмятежность.
Вам кажется странным, что молодую
девушку никто не подбирает? Да нет - такое бывает,
пускай и нечасто... Просто женственного в облике
автостопщицы, как правило - меньше всего. Здесь
всё: и желание отгородиться от всяческих
приставаний, и демонстративное отделение себя от
"плечевых", да и просто - одежда должна быть
удобной и функциональной, и только. Настя была в
болоньевой ультра-жёлтой куртке - очень тонкой,
тот самый случай, когда "светит, но не греет".
Грубые ботинки, джинсы. А волосы собирать ей не
пришлось: причёску Настя носила "под
мальчика", так было удобнее жить. И никакой
косметики, естественно. Настю это вообще не очень
заботило, ни здесь, ни, кстати, - в городе... О
мнении посторонних людей она думала меньше
всего. Комфортно - и ладно.
Так и стояла она на обочине, и курила, и
думала - глядя поверх деревьев, думала... О чём?
Сплюнула. Бросила бычок. Не особо уже надеясь,
подняла руку какой-то полной под завязку
легковой. Что ж, надо было возвращаться в
шашлычную, так как ловить тут было больше нечего -
в прямом смысле.
А всё же хорошо у леса. Воздух. Дальше,
за Уфой - где-нибудь за Дюртюлями - степи, степи
пойдут...
За те пятнадцать минут, что она стояла
на трассе, в кафешке ничего не изменилось. Те же
лица за теми же столиками. Девке за прилавком лет
шестнадцать (видимо, местная), а в глазах,
почему-то - тоска смертная.
Из хриплых динамиков гремит очередной
"хит" из всех этих бесчисленных сборников,
"шоферские" они называются: "А с тобой, мой
мусорок, / Я попутала рамсы"... Почему блатняк?
Почему всегда блатняк? Что, все эти люди за
столами, все эти люди за рулём - они сидели, что ли?
Путешествуешь по центру России, а чувство такое,
что о Колыме услышал и узнал - всё.
За дальним столиком сидел хозяин
заведения - мощный, немолодой, импозантный, как и
все седые уже кавказцы. Сидел и перебирал
какие-то бумажки, накладные. Сидел и заправлял
тут всем.
- Вернулась? Я же гаварил. - Акцент в нём ощущался. -
Вечер уже, куда ты сейчас поедешь? Садись. Я тебя
покормлю.
Настя присела, поставила рюкзак,
прилипла рукавом к клеёнке. Клеёнка, кстати, была
забавная, с довольно милыми рисунками...
Отличительная черта всех этих кафешек у дороги:
какие-то детали нелепой здесь, душу щемящей
домашнести.
А в остальном... Стены из фанеры,
неглохнущий динамик под потолком, кем-то уже
проковырянный... Несколько мрачных и могучих
дальнобойщиков ужинали за столиками.
Растворимый кофе - их бог.
Хозяин заведения вернулся с кухни, в
руках его, в тарелке, дымилась двойная порция
шашлыка, - поставил это перед Настей. Он упивался
собственной кавказской щедростью. Сейчас он
будет кормить голодную девочку с трассы, -
смотреть, как она уплетает всё, и только от этого
получать удовольствие.
А может, она просто слишком устала и
злая, поэтому так думает.
- Спасибо.
- Ну, рассказывай. Ты откуда такая?
"Вечный крест автостопщика.
Разговорами отрабатывать..."
- Зовут меня Настя. (Она начала с лёгким вздохом). Я
еду из Тюмени в Москву. Вот, уже два дня в дороге.
Что так долго - сама виновата: вчера проспала, то
да сё, пока собиралась, пока до трассы добралась...
Короче, в первый день только до Екатеринбурга
доехала. Вот, сегодня навёрстываю. А от Уфы завтра
по "семёрке"7 поеду. Так быстрее будет.
- А что у тебя в Москве?
- Ничего.
- В смысле: ни дел, ни родных, ни друзей?
- Я же просто так еду. Интересно же! Москва... Я там
только в детстве и была. А друзей - найду. У меня,
во-первых, кое-какие адреса записаны...
- Баловство, - покачал головой грузин.
- Вы считаете, что это баловство. Я считаю
по-другому.
Настя высказалась достаточно жёстко и
ледяным голосом, словом - поставила точку. Какое у
него есть право читать ей нотации? Ну и что с того,
что она ест его шашлык?..
- А ты не боишься ездить вот так, одна? Это же
опасно. Молодая девушка...
- Опасно. Но не боюсь. Парадокс, да?
- А твои родители...
- А что - родители? Мы и не больно-то общаемся. Они
знают, что я много езжу по стране. Путешествую,
как они говорят. И что с того?
- Что говорит твой парень?
- А у меня нет парня. С мая месяца я совершенно
свободная девушка!
При этом Настя улыбнулась так отчаянно
и злобно, что даже кавказец понял: следует
оставить эту тему.
Он несколько засуетился, встал, затем
отправился в область буфетной стойки. Там
щёлкнул выключателем - кафешка осветилась.
Похоже, что здесь он властвовал безраздельно:
командовал каждой паршивой лампочкой.
- Сегодня ты уже не уедешь отсюда. Темнеет.
- Вообще-то, ещё и не так поздно...
- Не будешь же ты ночевать на трассе! Я скажу. Тебе
постелят в подсобке.
- Я, вообще-то...
- Ты будешь ночевать здесь.
Настя стёрла с губ след шашлыка
тыльной стороной ладони и даже ухмыльнулась.
Надо же. Она и не ожидала такой стали в голосе
кавказца. Конечно, можно было предположить, что
дело примет такой оборот...
- Спасибо.
Хозяин снова встал из-за столика, на
сей раз отправился куда-то на кухню, распекать
своих работников, наверное, - что ещё. Тем
временем ещё один человек шёл по узкому
пространству вагончика, только уже к выходу -
один из дальнобоев, основательно подкрепившись,
шёл продолжить свой долгий путь... Встала и Настя.
- Вы на Уфу?
Дальнобойщик кивнул. Что ж,
замечательно. Отодвинутая тарелка, подобранный
рюкзак, и - чао, очередное придорожное заведение,
где она больше, наверное, никогда не окажется...
Настя уходит по-английски, даже не обернувшись.
По-английски выпутывается из очередного
переплёта.
А дальше... Тёмная кабина "камаза",
и почему-то ощутимо качает на кочках - сначала их
самих, и только затем позади громыхает прицеп.
Драйвер разрешает ей курить в кабине, и они оба
устало и молча смолят - две красных точки в
темноте. Слепые фары выхватывают из мрака
асфальт, неровную обочину...
- Ехал так же, у вас там, в Сибири. - Водитель
прервал молчание. Голос у него глухой. - А ночь
чё-то была тёмная-тёмная, вообще нигде ни огонька.
Смотрю - фарами осветил - вдали на дороге (там
такой вот спуск был) лежит что-то, мешок какой-то?
Я стал притормаживать... Ладно хоть пустой тогда
шёл - еле объехать успел, не раздавил, слава Богу.
Мужик лежал! Его сбили и оставили... А там места
глухи-ие ещё... Ну, что - я вырулил и поехал дальше.
И опять - молчание. Настя горько
усмехнулась. Да-с, невесело. Невесёлая философия
жизни. Уж какая есть. Memento mori…
Так они и ехали по трассе ночного Урала
- молча, лишь изредка вставляя фразы, и всё же в
тёмной кабине они чувствовали присутствие друг
друга.
А километровые столбы - знак
федеральной автотрассы - выплывали из черноты в
пронзительно-синем свечении, так их покрытие
отражало свет фар. Было странно наблюдать, как в
кромешной ночи едва вдруг брезжит нечто голубое,
вроде привидения, как оно приближается,
проплывает мимо - банальными цифрами. Четыреста
двадцать три... Четыреста двадцать четыре...
IV
Поздний вечер в июле -
это колоссальное небо. И только. На город,
раскинувшийся под ним - бледно подсвеченный, с
цепочками едва зажжённых фонарей - можно и не
смотреть. А небо... (Это как у Толстого, помните:
"А горы...") Оно меняется. В зависимости от
стадии заката, оно то странно-персиковое, то вот
уже и красным горит, а потом - гаснет. Чёткие линии
зданий на фоне погасшего неба: контраст. Уголь и
металл.
Люди спешат с работы, забегают в
магазины, штурмуют автобусы... Зажигаются окна.
Где-то уютно, а где-то не очень.
Неловко поворачивая, троллейбус
обильно посыпал крышу соседней машины искрами.
Интересно, останутся ли следы.
Скваер сидел в центре своей
"хрущёвки" на диване, продавленном и даже
чуть прожжённом, и ремонтировал джинсы. Вернее
будет сказать - реставрировал: обновлял рисунки и
надписи, давно сделанные красным и чёрным
маркерами. Судя по их виду - очень давно.
Сама квартира нуждается в детальном
описании. Впрочем, вы в таких могли бывать не раз.
Это съёмное холостяцкое жилище в одну комнату,
ремонт в котором не делался с тех самых пор...
Лучше и не думать, с каких. Обои и вытерлись, и
выцвели, и что только с ними не произошло на
долгом жизненном пути. Мебель - только та, что
хозяева оставили "на растерзание": шифонер,
древний и несколько помоечный, пара полок - книги
на них встречались реже дисков да кассет...
Продавленный диван, о котором мы уже говорили.
Телевизор - был бы здесь ненужной роскошью.
Как это чаще всего бывает, самое
страшное в этой берлоге - кухня. Конечно, когда в
маленьком помещении годами наперегонки
стараются и газовая колонка, и газовая плита, а их
нагар, и копоть, и жирный осадок метана убираются
редко и с большой неохотой - каким всё будет?..
Отдельным грязным пятном смотрелся холодильник.
Был он старенький, пыхтел, а эмаль его давно уж не
была белой.
Вам может показаться, что это всё -
дыра, притон, но нет: нормальная квартирка, и
Скваера она вполне устраивала. Чего уж говорить о
многочисленных его друзьях, гостях, проезжих
автостопщиках из многих городов... Вот и один
такой сейчас здесь. Из ванной вышел знакомый нам
Вадим из Санкт-Петербурга.
Он вышел с голым торсом, а длинные
пряди свои тщательно тёр полотенцем. Тяжело с
длинными волосами на трассе. Хоть и собираешь их
в хвост, резинкой затягиваешь, чтоб не больно-то
пачкались - а, всё равно. Их жаждешь вымыть при
любом удобном случае.
- Я там свои носки постирал и на верёвке повесил.
Ничего?
- Норма-ально. К утру должны высохнуть.
- Подкрашиваешь? - Вадим кивнул на джинсы, над
которыми трудился Скваер. - Тоже постирал их, что
ли?
- Ага - если бы я их постирал... Не восстановишь
потом! Я не стирал их года два.
- Ничего себе! Как так?
- Ну сейчас-то я редко их одеваю, на самом деле. И
стараюсь сильно не пачкать. В грязь в них не хожу,
к примеру, - только когда солнышко. И нижнее бельё
я сейчас ношу. Вот раньше, лет в семнадцать, меня
прикалывало просто так ходить. А сейчас... Старею!
Они посмеялись. До того Вадим не был
знаком со Скваером (в Уфе ему вообще не
приходилось бывать), и надо было как-то заполнить
вечер, какими-то беседами и байками.
Универсальный способ: Вадим подошёл к полке с
кассетами. Всё дальнейшее ("Какая у тебя есть
музыка", "А этого альбома я не знаю" и т.п.)
нам с вами едва ли будет интересно.
Возобновим повествование с того
момента, когда позвонили в дверь.
- О! Наверное, Никита. - Вадим обрадовался.
- Это парень, с которым вы вместе едете?
- Ага. Он всегда медленнее меня идёт... Я вообще
боялся, что к ночи он до Уфы не доедет!
- Ну, вообще-то, это кто угодно может быть... -
Скваер пошёл открывать. - Половина десятого...
Время детское...
"Кто угодно" оказался, видимо,
гостем нежданым и нежелательным - судя по
сдавленным интонациям Скваера в прихожей. Вадим
напрягся. В принципе, здесь можно было ждать чего
угодно, любых эксцессов и потасовок, потому что
"вписка" - не жилище и не дом в полном смысле
этого слова, это продуваемо всеми ветрами. Но так
за всё надо платить, и за бесплатную ночёвку -
тоже. Рискуешь на трассе - рискуй и на койке в
чужих местах, по уму-то. Вадим и у "нарков",
бывало, ночевал. Впрочем, какие это наркоманы.
Просто люди курят "травку". Просто они
бесятся по ночам. Просто уснуть было - невозможно.
Нет, Вадим был спокоен. Он-то всегда
сможет постоять за себя.
А зашёл - мент. Да, да, обычный сотрудник
милиции, судя по всему, низшего звена. В отличие
от многих и многих своего возраста и положения,
Вадим в общем-то не страдал аллергией на стражей
порядка, но этот ему сразу не понравился.
Низенький, щербатый. Китель производит
впечатление самого неопрятного: и какой-то
бесформенный, и лоснится сильно. Неприятнее
всего было то, что мент не снял сапоги. Конечно, им
и не положено, мало ли что... Но всё-таки! Они-то со
Скваером босиком!
- Так, Михаил... Да? Квартирант гражданки
Хасановой... Так? Временно проживающий в Уфе
студент из Кумертау...
- Из Сибая. Садитесь, пожалуйста.
"Участковый".
- Михаил, я был у тебя в апреле - так? Говорил, что
снятие... съём... факт съёма квартиры оформлен
неправильно?
- Говорили. Но это всё к гражданке Хасановой.
- Хорошо... А как быть с жалобами жильцов?
- А что жильцы?
- Да всё то же! Шум, гам, иногда сутками гуляете.
Какие-то типы подозрительные к тебе постоянно
ходят. У меня четыре сигнала за лето!
При этом инспектор в упор посмотрел на
Вадима. "Можно подумать, что я испугаюсь и
побегу, или брошусь в окно - как минимум". Вадим
усмехнулся, скорее даже непроизвольно, но
усмешка эта очень не понравилась.
- Документы ваши можно посмотреть, молодой
человек?
- Без проблем, - Вадим наклонился к рюкзаку. При
этом добавил, но это уже обращалось к Скваеру. -
Гаишники ваши тоже заколебали уже. Два раза
паспорт проверяли.
- Не местный, что ли?
- Нет.
- Санкт-Петербург! - участковый и не изумился даже:
он просто громко прочитал. - В гости, что ли?
- Проездом.
- Ага, понятно. Тоже бесплатно, на попутках...
Ненормальные вы. Вы все!
Вадим пожал плечами: не спорю.
Инспектор помусолил паспорт ещё. Интересно же.
Питерский. И даже отложил документ со вздохом: к
приезжему претензий не было. А вот к студенту...
Как то весь торжествуя, и можно сказать
- демонстративно, участковый доставал из
планшета какие-то бланки, расправил замявшийся
угол листа.
- Что же, будем составлять протокол. У меня четыре
обращения за лето. Налицо грубое нарушение норм
общежития, к тому же совершаемое лицом, живущим с
нарушением...
Инспектор запутался в оборотах,
задумался, сдулся.
- Я живу с нарушением?
- Вы неправильно оформили съём квартиры. Так что
составим протокол на гражданку Хасанову.
Составим протокол и на тебя...
Многоточие в конце фразы было слишком
явным, да и медлил инспектор, занеся карающую
руку над бумагами... Скваер горько хмыкнул, встал
и пошлёпал на кухню. Вадим не сразу понял
коллизию. Не сразу "въехал" он даже тогда,
когда хозяин вернулся с баллоном пива, тёмным и
увесистым.
Участковый смотрел на баллон и на
бланк протокола, на баллон и на бланк протокола.
Но это были не моральные терзания, нет. Просто
часть даты была уже написана. Наконец, инспектор
плюнул - "блин, бланк запорол всё-таки" - и
смял листок. Смял и бросил в угол, как у себя дома.
Вот вам и все "терзания".
...Перед уходом (с баллоном пива под
мышкой) инспектор как-то даже повеселел. Отпускал
реплики самым добродушно-покровительственным
тоном.
- Из Питера, говоришь? - в частности, усмехнулся он,
хотя никто и ничего не говорил: ощущение было
такое, что он вообще обращается к паспорту,
по-прежнему лежавшему на диване. - Ну и как там у
вас?
- Никак, - Вадим пожал плечами. - Как всегда.
- Эх, был я в Питере... в Ленинграде! Школьником, с
экскурсией. Понравилось. Всё таки - ого-го!
Эрмитаж, "Аврора"...
Как-то вдруг погрустнев и несколько
задумавшись, он добавил с расстановкой:
- Вы ребята молодые... Можете поездить... Э-эх!
Впрочем, перед уходом опять был принят
самый официальный вид:
- А вы с гражданкой Хасановой того... Факт съёма
правильно оформите!
- Обязательно...
Вадим ожидал, что Скваер расстроится.
Не для того же он пиво держал, в самом деле! Гость
даже чувствовал себя немножко виноватым. Ибо вся
эта котовасия с участковым - если и не из-за него,
тоиз-за таких как он... В общем, Вадим немало
удивился, когда Скваер вернулся в комнату и вдруг
- расхохотался.
- Вот вампир! Он ведь в третий раз так приходит, в
тот раз я пузырём отделался, теперь вот... Видал,
какой хитрый? Глазами так и шьёт. Татарин!
- Я думал, здесь все башкиры...
- Ага, вот драйверы, как узнают, что я отсюда, тоже
постоянно: ты башкир? А башкир-то здесь, кстати,
мало, татар - больше, да и кто вообще их различит,
по большому-то счёту...
Скваер пошёл на кухню. Стоит ли ставить
чайник? Где он вообще?
- ...Гад какой! Оставил нас без эн-зэ! Придётся
бежать в киоск, за два квартала. У тебя деньги-то
есть?
- Вообще-то есть, конечно, но... Во-первых, мало.
Во-вторых, в Уфе я их не собирался оставлять.
- А много и не надо! Там у меня девка знакомая
работает. Она мне продаёт просроченные баллоны
из рассчёта по десятке за литр. Не помрём ведь?
- Нет, конечно! Клёво...
- Вот и ладушки. Заодно и зачётку мою выкупим!
- В смысле?
- У неё моя зачётка уже полгода лежит. В долг
что-то брал... То есть как что... Пиво, конечно!
Они посмеялись. Скваер собирался, не
откладывая в долгий ящик. Полушутя ворчал:
- И чего ты забыл в этом своём Е-бурге? Оставайся
здесь! Как славно побухали бы...
- Не-е, - Вадим рассмеялся. - Нас в Е-бург зовут. У
нас там куча виртуальных друзей уже завелась.
Культурную программу обещают, все дела... Может, с
девчонкой хорошей познакомлюсь...
Натягивая те самые, расписные джинсы,
Скваер между прочим жаловался, что зимой ходить в
них невозможно: грязная джинса не греет
нисколечко, почему?.. Когда всё было надето, и уже
обувались кроссовки, снова зазвонили в дверь.
- Никита. Наконец-то.
- Сейчас узнаем... - слышно было, как Скваер
повернул ключ, крикнул из прихожей: - И снова нет!
На сей раз - прекрасная незнакомка!
- Ты Скваер? Привет. Я Настя из Тюмени. Мы по
"электронке" списывались на той неделе,
помнишь?
- Что-то такое помню. Заходи.
Оказавшись в квартире, Настя тяжело и
капитально шмякнула на пол рюкзак. Всё. До Уфы до
ночи добралась, а это - уже маленькая победа.
Большая, как известно, состоит именно из них...
От неё пахло трассой, точнее -
прогорклыми кабинами русских грузовиков... ПРОДОЛЖЕНИЕ
Опубликовано 17.04.04
Примечания:
* Трафик - плотность движения
на трассе. От англ. traffic. - Прим. И.С.
* "Плечевая" - на жаргоне
водителей-дальнобойщиков, дорожная проститутка.
Вероятно, происходит от термина "плечо" -
устаревшей меры расстояния на трассе. Есть и
другие варианты этимологии. - Прим. И.С.
* "Семёрка" - федеральная автотрасса М-7
"Волга". - Прим. И.С.
* НЗ - "неприкосновенный запас"
продовольствия, военный термин. - Прим. И.С.
Здесь вы сможете не только
прочитать рассказы и повести, но и опубликовать
свои... Чтобы вступить в члены нашего клуба
достаточно просто прислать Ваше произведение...
