Хорошо хоть сегодня погода
наконец смилостивилась и устроила небольшое
разнообразие двум глазам уткнувшимся сейчас в
окно - вместо дождя пошел снег.
Повылазившая из тротуаров грязь все утро ловила
и глотала его скользкими губами, медленно, но
верно передавая настроение снега за метр до
падения и жителям Таны. Они почему-то не могут
радоваться этой смене удушающего мокрого
дыхания погоды на теплый падающий снег.
И вся неделя прошла как во сне.
Разве что в понедельник была передышка - в паузу
дождя отправляли на Боспор посольство. На
следующий день, только успел переступить
лагерный порог, как заморосило опять.
Из всего города только его архонт нормально и
выглядит. То медленно расхаживает по комнате, то
сядет на подлокотник кресла:
– За этот плодотворный месяц! Так ты не будешь?
Кисло морщусь.
Теперь остается только ждать, - Нисохорм вяло
продолжает ковырять голубой опал на взятом в
плен кубке: - Все прошло нормально. Доложили, что
во дворце у Боспорца сейчас ежечасные советы -
что с нами делать... Ты куда?
– Ноги затекли от твоих второй час тревог. Лучше
скажи: царь выпустил корабль с моим капитаном из
Пантикапея?
Архонт тоже подходит к столу-карте.
Его указательный палец проводит влажный след по
отполированной поверхности камня от крупной
точки столицы Боспора и не боясь утонуть,
останавливается в Черном море:
– Сейчас Зидик находится примерно тут. Гонец
прибыл сегодня ночью. Сказал что выехал прямо из
гавани лишь убедившись, что судно отплыло.
– Так. - я смотрю как будто след от корабля -
рассеивается поглощаемое тепло архонтовского
пальца: - Значит первое дело сделано? Вот и
прекрасно. Будем ждать Нисохорм.
Он кивает и снова тянется помучить сосуд с вином.
...При долгом глотке е6го глаза немного
задерживаются на стене, горло последний раз
дергается, но вопреки только что выпитому, взгляд
не расплывается тупым коровьим прислушиванием
вглубину себя, Нисохорм лишь улыбается:
– Слушай, у тебя как с планами на воскресенье?
По таким глазам трудно сразу догадаться что он
задумал.
– Опять меня в баню думаешь затащить?
– Ну в принцыпе можно и в термы.
– Ага. Эту мысль тебе что, мое лицо подсказало?
Он кивает одновременно глазами и головой.
– Что? Действительно так плохо выгляжу?
Нисохорм выпрямляется:
– Конечно если бы я тебя не знал, то может и
сказал бы что нормально. Но по моему, - он
всмотрелся докторским взглядом: - ты немного
устал. - сделал паузу: - Ну как, сходим?
Вот эта его не ко времени заботливость, с
отдышкой после собственных слов, когда даже
камни на подергивающихся кольцах менее ярко
выполняют свою роль... - этого раньше не было.
– Ну ты чего молчишь?
"Ему бы самому - доктора...."
– Ни за что Нисохорм. Лучше поваляюсь дома.
– Ну ладно, ладно, с термами я настаивать не буду.
Но почему сразу дома?, то есть в этой серой
гостинице? Когда по моему тебе надо немного
развлечься.
– И что ты предлагаешь?
– Ну что я могу предложить своему другу, - архонт
больше по отечески чем по дружески улыбнулся - и
вдруг мелькнуло: "а действительно, кем я ему
учитывая нашу разницу представляюсь? - сыном или
другом?" -
– ...только свой дом конечно. - он улыбнулся снова,
- возьми свою маленькую - она может поиграть с
моим сынишкой, ну а мы с тобой отдохнем, если
будут мешать рабы я их отошлю куда-нибудь. А?
Я гляжу нет, все-таки в дружеские глаза архонта; в
поисках второго варианта отвожу в сторону - "а
действительно, чем мне еще в воскресенье
заниматься", и соглашаюсь: - Хорошо. Жди к обеду.
Может и подойдем, - и спешу оговориться на всякий
случай: - Только я не обещаю.
Архонт захохотал:
– Все-все-все, ты уже это сделал. Утром же я пришлю
за вами в гостиницу Андроника.
– Только не очень рано. Моя еще спать будет.
Воскресенье же.
– Как скажешь. - согласился архонт: -
Договорились.
А! Слушай. - встрепенулся он вдруг: - Я ведь ее
позавчера видел...
– Кого?
– Да твою мелкую. Она тебе значит не говорила?
– Нет.
– Я зашел забирать из школы сына - ну по пути
просто было. Она подбежала, так чуть не замучила.
"Она это умеет".
– ...И знаешь что меня спросила?
– Ну?
– А почему, говорит, ОН с тобой не пришел. Это о
тебе значит.
– Что, прямо так и сказала?
– Ну что я, врать буду? - Нисохорм для
убедительности покачнулся назад. Вино дало себя
знать и архонту пришлось опереться на край стола.
– Ты действительно последнее время слишком
занят своим лагерем. А она о тебе думает.
"Кажется пора делать перерыв..."
– Вот ненавижу эту твою усмешечку в потолок, и
кивание - мол говори, говори Нисохорм.
– Ничего, я слушаю, продолжай...
– Ты бы как-то с этим разобрался, что-ли, я не
знаю... - он справился хлопнув себя по боку - так
тщательно подыскивая слова, что как тут не
усмехнешься...: - А то морочишь голову и себе и
ребенку. Как так можно?
Ты только вспомни ее в гавани.
"Ну опять начал..."
– Это когда провожали корабль? Твое сейчас
шатание очень на него похоже.
– Все шутишь. А если бы не я - сам бы наверное и не
догадался сходить за ней в школу - спасибо
Андроник привел.
"Прятать от него вино в следующий раз,
что-ли..."
– Ну Нисохорм...
– Просто больно было смотреть как она прибежала
и к тебе бросилась. А ты видите ли не нашел
смелости в открытую при всех ей обрадоваться.
Конечно извини - тут не место для такого
разговора и это я так...
– Я все помню архонт! "...и гавань, и девочку, и
все свои сволочные поступки..."
– Не понимаю, как она тебя только выносит. -
вернул в настоящее Нисохорм.
– Архонт!...
– Говорю - давай я найду тебе девушку - хорошую
пару.
– К черту! К дьяволу! Пошли в школу! ...Освежимся!
Ты от вина, а я от тебя - умника заботливого.
Мимо часового: - Меня сегодня больше не будет, - он
скользнул взглядом и обратно уставился в
распростертый квадрат лагеря. Мимо групп людей
по цветам формы густеющих вокруг капитанов -
кое-где перемешанных отдыхающими от подходов
солдатами - выходим из лагеря, и кивнув второму
часовому - непонятно кто деревянней - застывший
человек или копье в его руке - на параллельную с
лагерем улицу.
– Тут пару кварталов, - Нисохорм легко щелкает
пальцами: - Недалеко.
"Боже, я ведь действительно так ни разу у нее и
не был. Ну сволочь проклятая..."
Мы идем вдоль то подкрашенных - (никак невозможно
привыкнуть к таким сочетаниям цветов), то мимо
наоборот: абсолютно отталкивающих серостью
каменной кладки зданий. На последних частенько
проступают надписи - либо в доме нет послушной
руки раба, либо ленивый танаисец просто смирился
- и так легче после очередной попойки хмельными
глазами отличить по "родной" надписи свой
дом от соседского.
В гавани дома тоже все одинаковые. И напрасно
Нисохорм так завелся - я отлично все помню...
...в пристань плескало холодное море.
В тени судна - там где вода была поспокойней то
стягивались, то разбирались несложившейся
головоломкой еще хрупкие пластинки льдинок.
На пристани почти никого не было: несколько
рабочих, два-три приятеля архонта, он, Зидик и
подпрыгивающая, мешающая всем девочка.
Ребенок махал ручкой отплывающему кораблю.
Кто-то ей отозвался.
А потом. Уже вечером она попробовала, правда
путано - по-детски в чем-то признаться:
– А ты знаешь, мы с мальчиками на гимнастике
занимаемся совсем голыми.
– А разве после меня тебя этим испугаешь? - я
кутался в кровати.
Маленькая снимала платьице и почему-то не
соглашалась:
– Вчера учитель оставил меня после уроков как
новенькую и учил читать.
– Ну правильно, - было непонятно к чему она
клонит: - Это его работа. А тебе что, не нравится
читать?
– Не я читала, он сам читал. - девочка попробовала
скрыть свою нелюбовь к буквам: - Мне книжка не
понравилась.
– Тебе не нравиться проза?
Она не поняла. Улеглась, доверчиво, как только во
сне прижалась.
– Стихи нравятся больше?
– Да, стихи люблю больше.
– Ну тогда я сам с тобой буду заниматься чтением.
Но маленькая кажется осталась недовольна.
Вот сегодня и выясним как их там учат.
"Здесь, что-ли?" - тротуар под ногами
истоптано оборвался.
– Сюда, - Нисохорм открывает высокую калитку,
впускает меня первым и проходит сам.
По небольшому двору бегают дети.
Кидаются друг в друга наспех скомканными мокрыми
снежками вырванными из редких сугробов.
Натренированный глаз отмечает редкие: на четыре
броска - одно попадание в цель. Жидкие раны не
смертельны и дети продолжают веселиться своим
игрушечным дуэлям.
"Перемена. Жаль, что не урок гимнастики!"
А где же маленькая? Может в самом здании?
Нет. Вон она - ...отбивается больше грязью чем
снегом от двух нахальных мальчишек-ровесников
...а сама - только в одном платье.
Ускользнула из-под трех залпов подряд. Подбежала
к сугробу, подняла сжимая окоченевшими ладошками
выливающийся из рук комочек, быстро
размахнулась, бросила, ...и вдруг увидела двух
стоящих во дворе людей. Сразу все забыла.
Расплескивая быстрыми ножками небесную кашу,
подлетела - в глазах опередившие слова слезинки:
– Привет, - ...
В ответ успеваю поздороваться
сфотографировавшими ребенка ресницами, -
...- а ты за мной пришел?
– Да. - протягиваю руку: - Ты рада?
Вместо ответа она хватает мой указательный палец
и тащит, вызывая в детской войне заминку чрез всю
площадку к школе: "посмотрите кто у меня есть. И
как он меня слушается..."
– У нас сейчас последний урок. Ты останешься?
Путаясь и чуть не наступая тянущей к себе на урок
ученице на пятки, отвечаю: - Разумеется, - и вхожу
за ней в темный вход обучения греческим наукам.
В дверях сталкиваемся с лысым человеком с лицом
Моны Лизы.
Постаревшая Мона здоровается через голову
чужого с архонтом и сразу догадавшись по ребенку,
со мной:
– Проходите, проходите. - и выглянув на улицу: -
Де-ти! В класс.
Среди рассаживающихся мальчиков и девочек,
маленькая подводит меня к своей парте:
– А я тут сижу. - и оставляя первый стул мне,
садится на свободное место справа.
В детском шуме и криках последними входят
учитель и архонт.
Нисохорм устраивается за последней партой, а
Мона проходит вперед, к широкой доске.
– Начнем урок по истории старой Греции. - педагог
говорит раскованно и властно. Сам архонт города и
его строгий помощник ему не помеха.
Девочка дернула за руку и зашептала:
– Мы домой вместе пойдем?
Оглядывая затылки и профили учеников и учениц,
киваю.
– Сегодня, - приступил к своей обязанности
человек у доски: - мы поговорим об отношениях
поздней Греции и раннего Рима. Затем нам надо
будет усвоить черты сходства и различия между
Римом Императорским и нашим собственным городом.
И в конце урока, - преподаватель повысил голос: - с
которого вы все не будь меня тут охотно бы
сбежали, мы перейдем к Малой Азии. К ее владыкам
греческого, архаического...
"...пьяного и анархического..." - по моему
никто не слушает.
Последний урок.
А тут еще два таких новеньких в классе на которых
не может не коситься, хоть и старается, даже
учитель - дети как бы невзначай оборачиваются
если тот на них не смотрит, преподаватель в точке
опоры своим словам на чьем-нибудь лице старается
взглядом с одного на другое привязать к себе как
можно больше пар глаз, но лишь перебегает за
следующим, предыдуще пойманый норовит отбежать в
сторону...
– На третьей парте! Не вертеться!...
Накрутив по классу еще несколько петель - раз от
раза все быстрей, Мона Лиза вроде нащупала нить
детского внимания к своей
оскопленно-усредненной физиономии и уже
почувствовав себя на своем месте тем, кем ему и
полагается тут быть, начала наматывать клубок
урока.
Видя учительскую увлеченность, маленькая
полушепотом потянула снова:
– А гулять пойдем?
– Не разговаривать, - вдруг оборвал обманутый
ревнитель дисциплины. Не сдержавшись, проскочил
дальше: - сколько еще будет продолжаться этот
шалтай-валяй-болтай? - и к ребенку: - Ты что, готова
к уроку лучше других?
Выходи сюда.
– Ладно, потом. - девочка вскакивает.
Все дети оборачиваются, смотрят на нее.
Разумеется и на меня.
Она проходит между рядами, ловко отбивает чью-то
сунувшуюся было зацепить руку.
Остановилась и повернулась к классу, ожидая что
скажет учитель.
– Расскажи нам о демократии греческих полисов.
– О демократии? - первоклассница врастяжку
переспрашивает взрослое слово и через несколько
безуспешных мгновений откопав в песочнице своей
головы что-то на демократию похожее, просит: - А
можно о царях?
– Можно. - учитель вынужден принять во внимание
мое присутствие и согласиться: - В какой-то мере
это тоже о демократии. Начинай.
– Из Плутарха, -
Маленькая сдвинула пятки, сложила ручки сзади и
поясняюще коротко повернулась к преподавателю: -
Это мне дома читали.
Обернулась обратно к классу.
Вдруг не зная как приступить отмахнулась от
пряди волос, вложила левую ручку на место - за
спину, и выпрямила головку:
– Из Плутарха...
Когда-то был такой царь - Пир Эпирский.
Учитель сразу оборвал: - Когда?
– Не знаю, давно. - и ребенок упрямо продолжает: -
Он был не простым человеком.
Вместо верхних зубов у него была одна сплошная
кость.
Он был сильный.
Не с виду, - она останавливается и уверенно
находит не очень определенное: - ...а так.
Он воевал с самыми сильными странами. Римом,
Грецией, Карфагеном. И всех побеждал. Он проиграл
только когда Рим и Карфаген против него
объединились.
Маленькая ученица рассказывает то что я ей читал
и смотрит на меня. Рассказывает и сама упивается
как на нее глядят с ее парты. Глазки просто сияют.
Вытянулась. Платье спускается к коленкам, да так
и остановилось на пол пути. Открытые ножки сжаты
от сквозняка и волнения.
– ...Однажды Пир был ранен. Друзья прямо
посередине боя стали уводить его с поля. Один
враг это увидел и через всех закричал Пиру что он
трус. Тогда царь повернулся и пошел обратно, и
никто из его солдатов не смог его остановить.
Он вышел на середину поля и увидел, что это ему
кричал большой, огромный варвар. Варвар стоял и
ждал его.
А Пир раненый подошел и разрубил его пополам, тот
ничего не смог против царя сделать. - девочка на
мгновенье запнулась:
– А еще у Пира была странная смерть. Когда он
приносил животных в жертву, их головы упали в
свою кровь и остались живые. ("Ну немного не так
там было...")
Но этот царь вошел в город. А там оказались враги.
И в войске Пира были слоны. Они тоже вошли в город.
Один слон сошел с ума и стал по улицам бегать. Тут
Пира ранили и ему отрубили голову.
Маленькая перевела дух.
Посмотрела на класс, на меня, на учителя.
– Хорошо. - профессионально педагогическое лицо
остается непроницаемым: - Садись.
Ребенок проходит на свое место и гордо хлопается
рядом.
– Молодец. - моя рука ложится на ножку.
Девочка мельком оглядывает класс - "не видит ли
кто?" и с удовольствием щипает покусившиеся
пальцы.
Шепчу: - На нас все равно не смотрят.
Но ребенок неумолим: - "что будут, если заметят
расспрашивать потом девочки".
Учительские планы все равно сорваны и у доски
отвечает урок какой-то пацан.
"Что-то о Риме, о преемниках Августа..."
Ни я ни она не слушаем. Ее оживление еще не прошло,
хотя она это и скрывает маленькая, застыв рядом
со своим осыпающимся трухой однообразной мечты
соседом.
Сосед в отместку глядит по сторонам - на подружек,
и не вытерпев, искоса возвращается на сидящее в
вязаном платье собрание ложного внимания к
уроку, чувство превосходства над другими детьми
и абсолютно бесполезной через час гордости.
– Которая из них твоя подружка?
Край детского ротика приоткрывается:
– Ира? А вон - спиной.
Наискось через парту моему взгляду подставлена
тоненькая шейка под короткой стрижкой и скуловой
профиль подпертый скучающей рукой щеки.
"Ничего особенного вобщем".
– Наконец-то, - выдыхает девочка.
Отвечающий ученик сел и учитель стал задавать
упражнения на дом.
– Завтра выучить то-то, то-то, то-то...
Никто за исключением трех-четырех отличников
похоже и не слушает.
Остальные уже загрохали партами, засобирались.
Кое-кто даже успел дать подзатыльник приятелю и
выскочить наружу.
Маленькая встает и тоже начинает складывать свои
исцарапанные листики в сумку:
– Подержи. - она вдруг вытаскивает тяжелый
железный обрубок из под стула и сует его во
взрослые руки: - Это стрела.
– Я вижу. Откуда.
– Сегодня дядя возле школы утром встретил,
подарил. Там буквы есть.
Приглядываюсь: "В самом деле".
"ВЫЗЫВАЮЩИЙ СТРАХ - ПУСТЬ УМРЕТ. УДИВЛЯЮЩИЙ -
ПУСТЬ УДИВЛЯЕТ"
– Хорошая чеканка. Аер подарил?
– Кто?
– Ну с крестиком?
– Да.
– Ну я ему устрою завтра. Кинь себе в сумку. Твой
ведь подарок.
Подходит Нисохорм:
– С ним поговоришь? - в сторону педагога.
– Нет. -
Вижу как тот сквозь учеников уже приближается к
нам и чуть сбавляю громкость: - Мне его рожа не
нравится.
Маленькая конечно слышит.
Я же в полный голос:
– Ну мы пойдем, - и не глядя на подходящую
вплотную лысую фигуру, продвигаюсь на выход
увлекаемый отучившимся на сегодня ребенком.
Через школьный, истоптанный дворик.
Перед самым носом калитку открыл Андроник.
Две секунды на пустое хлопанье глазами:
– А-а... ты сам ее сегодня забираешь?
– Да.
Я показываю: - Ты иди. Там Нисохорм. - и выхожу с
девочкой на улицу.
Закрывшаяся калитка обрывает за спиной
освободившийся из под строгой опеки детский гам.
– Куда идем? - полураздетая ученица подскакивая и
подпрыгивая - "отмучилась на сегодня" -
нетерпеливо забегала глазками с меня на
заманчивую дорогу.
– Домой конечно. Ты очень легко сегодня оделась,
замерзнешь.
Она согласно поежилась и кивнув: "Я
погреюсь?" - бегом сорвалась по грязному,
хрустящему тротуару.
Стараясь наступать нога в ногу на ее следочки,
двигаюсь следом.
Маленькая забегает шагов на десять вперед - к
ближайшей луже. Незамерзшие оббегает и бежит мне
навстречу. Стекло застывших быстрой ножкой
суетливо пытается промять к моему приходу, а если
я применяю хитрость и не смотря на протесты:
"Это нечестно!" - прибавляю шагу, старается
хотя бы проломить луже плоский череп.
Хлюпнула сандалией в грязь.
– Ну вот, допрыгалась. Уже ногу намочила.
Маленькая обернулась:
– А все равно не холодно.
– Все равно теперь пошли только домой, и без
твоих штучек.
И девочка уже без пробежек и припрыжек пошла
рядом.
"Вон поворот", а дальше по уже заученной
почти ежедневными переходами на "работу"
пойдет знакомая комбинация улиц и в конце как
приз танаисского лабиринта - гостиница. "Надо
бы заказать старику устроить сегодня
какую-нибудь вкуснятинку..."
– А мы с Андроником вот здесь проходим, - девочка
вдруг дернулась в предпоследний переулок.
Но я уже не хочу ломать мысленного маршрута.
– В другой раз пойдем как ты захочешь. А сегодня
по-моему. Ладно?
– Мимо лагеря? - пройдя мимо "не своего"
ответвления дороги обрадовалась она.
– Да.
Еще два склеенных одной стеной дома, один -
монументально одинокий, и поворот.
Ребенок вырвал ручку и опередив, выскочил первым:
– А вон твои.
В глазах приятно отпечатываются знакомые
покривления солдатской улицы и я убеждаюсь -
действительно:
Через дорогу справа, казармы сквозь промежуток
входа-выхода выпускают арбалетчиков на обед.
– Может к тебе зайдем, - стонет маленькая.
– Простынешь. - отвечаю убежденно и она не
настаивает.
– Тогда пошли за ними, - придумывает она.
Я делаю несколько шагов на середину улицы.
– Нет, - девочка тут же ломает "построение" и
тянет на узкий тротуар под капающую морзянку
крыш:
– ...только чтобы они нас не увидели.
И я послушно делаю биссектрису к стене.
Идем сзади солдат - по тротуару.
Они метрах в сорока - по всей ширине улицы шагают
вольным, неправильным строем.
Задние, согласно детскому плану и не думают
поглядеть назад.
– И ка-ак это они тебя слушаются?
Сомнения такого рода оскорбительны и я заставляю
себя ответить:
– Да почти так же как и ты. Только получше.
Арбалетчики входят в столовую.
Мы проходим мимо через пол минуты.
Теперь прямиком в гостиницу.
Двадцать три положенные на этот переход минуты
оборвались ровно у нужного дома.
Через залапаный ногами и нетрезвыми руками вход
проходим внутрь.
Из под стола, сразу узнав маленькую вошедшую,
юркнула на кухню кошка.
С утра подметенный, еще чистый пол, а все
остальное привычно знакомо - отгородка стойки,
полки с глиняной посудой по стенам, еще два стола.
Пустые стулья убраны в беззвучный ряд под окно - и
без того нечестых посетителей последнее время
нет совсем - Нисохорм постарался. Но хозяин не в
обиде - архонт платит.
"Куда же подевался этот старик?"
Детские шажки уже застучали по ступенькам, и
глядя снизу как вспыхивает до основания ножек
короткое платье, быстро сожалею, что лестница не
до неба.
"А, ладно, потом спущусь". - ключи у меня и
нужно поторапливаться следом:
отпирать-пропускать-заходить-закрывать. ПРОДОЛЖЕНИЕ
Здесь вы сможете не только
прочитать рассказы и повести, но и опубликовать
свои... Чтобы вступить в члены нашего клуба
достаточно просто прислать Ваше произведение...
