- КОТ
-
- Глава 8.
Господин Фингер был сборщиком податей и налогов.
Несмотря на свой рост, вполне соответствующий
фамилии, он являл собой весьма важную особу при
фраке, бабочке, гамашах и тросточке. В любое время
дня и ночи на его голове возвышался ошеломляющих
размеров черный цилиндр. Предназначенный
зрительно увеличивать рост своего владельца,
головной убор, наоборот, подчеркивал его
плюгавость. Однако, важный манеры сборщика
превращали процесс налогообложения, а, проще
говоря, грабежа в пользу государственной казны, в
торжественную церемонию. Церемония эта была
одновременно похожей и на вручение Ордена
Подпруги и на прощание родственников с усопшим.
- Родился господин Фингер глубоко
недоношенным, чудом выжил, а в дальнейшем природа
так и отказала ему в нормальных человеческих
размерах. Однако, с младых ногтей это существо
отличалось острым умом и какой-то патологической
изворотливостью. Поймать и наказать его за
что-либо было так же трудно, как только что
намыленного угря. Все ему было нипочем и на всех
ему было наплевать, лишь бы не побили.
Единственное, перед чем господин Фингер
благоговел, так это певчие птицы. И не было для
него большего удовольствия, чем отправляться
зимой в лес и кормить пичуг семечками
чертополоха. Вообще, вымышленная история бурного
детства господина Фингера достаточно подробно
была описана нашим Летописцем с поучительными
акцентами в назидание потомкам. Причем крутились
все события в ней именно вокруг хитрости
главного героя, его роста и соответствия
последнего фамилии, мол, "мальчик-с-пальчик",
и все тут. Сюжет и персонажи были выдуманы от
начала до конца, однако, сценарием к этому
произведению может в какой-то мере служить
история о том, как мальчуган умудрился украсть на
мельнице моих предков ни больше и ни меньше, как
три мешка муки, и при этом не попасться. Дедушка
же его, который воспитывал сироту и немало
натерпелся от мальчугана, пока был жив, по поводу
характера внука выражался менее изысканно, но
более красочно, нежели господин Летописец: «...Мал
клоп, да вонюч...». Острые ум и язык мальчишки в
конце концов сослужили ему хорошую службу. Когда
Клод Фингер подрос (незначительно), отбился от
рук (окончательно) и попытался выйти в люди (на
первых порах безуспешно), старый сборщик налогов
вдруг принялся его обучать своему ремеслу. Он
справедливо полагал, что применяя свои
особенности в мирных целях, новый ученик быстро
постигнет науку и сможет заменить его на важном
государственном посту. Господин Фингер
превзошел все самые смелые ожидания. Никто и
ничто не могло спасти граждан от уплаты налогов.
Каким образом хитрый фискал умудрялся узнавать о
любой копейке, поступающей в бюджет каждой семьи,
известно только одному Богу и господину Фингеру
(скорее, даже в обратной последовательности). Эта
свирепая акула налогообложения держала и до сих
пор держит в страхе всю округу. В особенности,
тех, кто старается не рекламировать источники
своих доходов. Отделаться от него не смог даже
нахальный Людоед. Однажды, выброшенный в дверь
сборщик налогов через пару минут постучал в окно,
находившееся на уровне тридцати футов над
мостовой (в то самое, из которого высунули меня).
Последующий за этим его полет вниз никаких выгод
Людоеду также не принес: господин Фингер тут же
явился грязный, как черт, через каминную трубу.
Людоед плюнул, сдался и расплатился с
государством ...
- Итак, старуха закручинилась,
поскольку считала, что до последнего времени
оставалась единственным человеком в
королевстве, избежавшим пристального внимания
славного фискала, и тощему бабкиному кошельку
предстояло близкое знакомство с его загребущими
руками. Настроение ее улучшилось только тогда,
когда выяснилось, что мистером Фингером я
припугнул хозяйку исключительно для острастки.
Старуха быстро вернулась к жизни, мигом был
накрыт стол, и мы с Анной-Марией наслаждались
душистым чаем из лесных трав, диким медом и
обществом повеселевшей бабуси Руж. Бабье лето
безраздельно распоряжалось природой, пригревало
солнышко, а небо было таким синим, каким оно
бывает только в эти прекрасные дни ранней осени.
Над лоханью с медом вились неизвестно откуда
взявшиеся осы. Анна-Мария развлекалась тем, что
ловко подсекала наиболее нахальных кнутом.
Постепенно домашняя обстановка сделала свое
дело, бабка окончательно пришла в себя и, наконец,
поинтересовалась, какую, собственно, беду в
государстве имела в виду прелестная подруга
наследного принца. Анна-Мария выложила все до
малейших подробностей. Старуха надолго
задумалась. По прошествии некоторого времени (я
успел умять весь мед) она, хитро прищурившись,
спросила, знаю ли я, каким образом мой дед отбил
бабку у Людоеда?
- Уговорил с помощью Кота, - шепотом проявил я
осведомленность.
Со старухой чуть не случился родимчик от смеха.
Ее каркающий хохот был таким громким, что
Анна-Мария от неожиданности выронила плетку, а
осы мгновенно попрятались.
- Запомните, прынц, - наконец перевела она дух. К
старухе вернулось ее обычное бесстрашие, - Ваш
милый дедушка выиграл Вашу милую бабушку у
Людоеда в карты. В ту самую пульку, от которой
Людоед без ума. Впрочем, не без помощи Кота: тот
оказался тем еще шулером и на пару с хозяином
обчистил беднягу-Людоеда почти до нитки.
Расплату же они потребовали в виде отказа от
свиданий с принцессой. Не знаю, помогут ли делу
эти сведенья, но примите все как есть. Вы, принц,
уже стали большим...
Для одного дня впечатлений было и так более, чем
достаточно, однако, напоследок - нате вам, узнаю
еще одну прелестную подробность.
- Оказывается, я и родился на свет и
престол унаследую исключительно благодаря
нечестности в карточной игре. Есть от чего
расстраиваться. Однако, в голове начала тяжело
ворочаться и потихоньку формироваться мутная
идея, как избежать всеобщей беды. Дело в том, что
основатель королевской фамилии до сих пор
оставался отчаянным картежником. На поверхности
лежал гомеопатический принцип: лечить подобное
подобным. Этот самый принцип дед с успехом
применял в молодости утречком после солидных
возлияний. И раз уж он пришел к власти благодаря
ломберному столу, так пусть этот стол и решает
государственные проблемы.
- В здравом размышлении я пришел к
выводу, что без известного специалиста по
дворцовым интригам обойтись невозможно.
Придется, скрепя сердце, идти на поклон к Коту,
которого я, честно говоря, не переносил. Однако,
дело не терпело отлагательства и требовало
временного отсутствия дам. Оставив Анну-Марию
развлекать бабку, я рысью направился в город. У
самых городских ворот остановился, отдышался и,
как ни в чем ни бывало, прогулочным шагом пошел к
дворцу.
Глава 9.
Город было не узнать. Повсюду носились мужчины со
скарбом и женщины, волокущие на себе корзины со
снедью. Вся молодежь поголовно была мобилизована
на укрепление окон: девушки наклеивали
крахмальным клейстером на стекла полоски бумаги
крест-накрест. С тротуара зрелище это было
божественным, я не удержался от соблазна и
остановился, чтобы полюбоваться им минут пять. По
крайней мере, я теперь точно знаю, какого цвета и
какой длины чулки носят девушки этого квартала.
Однако, обилие драгоценностей быстро пресытило,
и я продолжил свой путь. На дворцовой площади
вообще творился полный кавардак. Половина ее, та,
что поближе к окнам дворца, была отдана взводу
Мунделя для батальных экзерциций. В тот самый
момент его обормоты привыкали ходить в штыковую
атаку. Ни ружей ни штыков у них, конечно, не было и
в помине, однако все это в данном случае с успехом
заменялось крестьянскими вилами. Судя по
ухватке, солдаты в большей мере владели садовым
инвентарем, нежели огнестрельным оружием. Со
зверскими рожами и нестройными криками «Ура!!!»
эти деревенщины отходили подальше и с разбегу
втыкали вилы в дубовые ворота, снятые с петель и
прислоненные к стене дворца. Прочная древесина
пока еще выдерживала натиск, и поэтому створки
ворот, ранее принадлежавших купцу Дристу, были
еще не очень изувечены. Сам Дрист, исполненный
патриотических чувств, от чего его толстая морда
стала ярко-красной, оккупировал остальную
половину площади и распоряжался процессом
подвоза и складирования провианта и фуража. Вот
уж никогда не думал, что в одном месте, да еще у
нас в стране, можно собрать столько отменной
жратвы! По самым приблизительным прикидкам
выходило, что этой кучи съестного хватит нашему
десятку балбесов в солдатской форме и их лошадям
на пять-шесть лет. И то при условии, что они будут
прикармливать маркитанток. Масштабы грядущих
бед росли не по дням, а по часам. Общее
руководство бедламом на площади осуществлял мой
любимый дед. Он по пояс высовывался из окна,
выкрикивал какие-то боевые лозунги и
одновременно дирижировал учениями при помощи
сверкающей сабли. Издалека я заметил, что клинок
блестел как новенький, но был сильно истончен и
укорочен. Непонятно, каким образом дедуле
удалось достигнуть такого эффекта с помощью
старого оселка. Потом, правда, выяснилось, что он
с утра сбегал на рынок и прибегнул к услугам
Педро-точильщика. Для того, чтобы полностью снять
слой ржавчины, тому пришлось сточить саблю почти
на треть.
- Все на площади были так увлечены,
что не обратили внимания даже на проходящего
наследного принца, и я незамеченным проскользнул
во дворец. Апартаменты Кота располагались в
левом крыле. Проходя по анфиладе, я обнаружил в
комнатах многие предметы и мебель, которые в свое
время бесследно исчезали со своих привычных
мест. Стало ясно, что эта усатая дрянь постепенно
перетаскивала к себе все, что сочла более или
менее ценным. Однако, в настоящий момент дележка
была неуместной, и я оставил решение этого
вопроса на отдаленное будущее. В спальню Кота я
вошел, не постучав. Тот валялся на такой широкой
кровати, что на ней бы могли уместиться разом все
молодчики Мунделя с красавицами из кабака и при
этом друг другу не мешать. Кот был полуодет, то
есть, в одном сапоге. Второй сапог почему-то
валялся на подоконнике. В лапах он ловко держал
огромную дымящуюся кружку, судя по запаху, с
натуральным кофе. Этот напиток мы с отцом
позволяли себе вкушать только по праздниками и
из малюсеньких чашек. Общую картину
беспардонного сибаритства дополняли две
миловидные киски, усердно чесавшие хозяину пятку
на необутой ноге. При моем появлении они молча
порскнули в боковую дверь. Старый облезлый
негодяй даже не потрудился подняться в
присутствии принца. Он только отставил кружку на
прикроватную тумбочку и радостно ощерился,
растопырив усы. Кот был стар и от прежней стати у
него остались только вот эти мужские украшения
на морде, на удивление хорошо сохранившиеся зубы
и веселый блеск глаз.
- Доброе утро, мой принц, присаживайтесь. Не
желаете кофе?
Не дожидаясь ответа, Кот дернул за колокольчик и,
когда в дверь просунулась смазливая мордашка
одной из кошечек, громко щелкнул пальцами левой
лапы. Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что
кошки могут щелкать пальцами, я поднял бы его на
смех. Видимо, глаза мои высказали все, что я думаю
по этому поводу.
- О, я еще и не такое умею, - рассмеялся Кот,
заметив, что я обалдел, - Право же, юноша, Вы
напрасно ко мне предвзято относитесь. Кстати, не
соблаговолите ли пояснить, что уже за шум
доносится с нашей с Вами площади?
- Не успел я открыть рот, как в
комнате появилась давешняя кошечка. Она толкала
перед собой столик на колесиках с кружкой
ароматного кофе и печеньем. Пока я наслаждался
славным напитком, хозяин спальни сообщил мне, что
перенес все запасы кофейных зерен из кладовой к
себе в апартаменты для большей сохранности от
мышей и крыс.
- Воруют, твари, - нахально пояснил он.
За кофе я, уже не помню, который раз сегодня,
изложил возникшую проблему и попросил совета.
Усатая животина посерьезнела, перевернулась на
сытый живот и покачалась на нем как пресс-папье.
При этом с Кота свалился на пол остальной сапог.
- Буду думать, - через некоторое время проговорил
Кот и поднялся с кровати, нагло намекая, что
аудиенция подошла к концу. Однако, я не стал
возмущаться нарушением этикета. Более того, я был
приятно поражен: в моем окружении нашлось
существо, которое предполагало сначала подумать,
а уж потом что-то предпринимать. Выходя, я все же
дал себе зарок позже внимательнейшим образом
рассмотреть тайные проделки Кота и прекратить
его безобразное воровство.
- Завтра должен был начаться
семестр в Университете, и я решил забежать туда в
надежде узнать, что занятия по причине военного
положения отменяются. Так оно и оказалось. В
коридорах стоял шум, студиозусы метались
туда-сюда, возбужденные, всклокоченные, с
горящими глазами. Кто-то, забравшись на
подоконник, охрипшим голосом орал
патриотические стихи, судя по идиотскому
содержанию, им же и сочиненные. Короче говоря,
интеллигенция изо всех сил проявляла лояльность
к правящему режиму. Не успел оглянуться, как с
меня содрали золотой в качестве взноса в "Фонд
помощи будущим вдовам". Пока я стоял и
оплакивал в душе безвозвратную потерю монеты,
какая-то прыщавая девица подъехала с нижайшей
просьбой передать Анне-Марии приглашение от
какого-то ихнего кружка собираться по вечерам,
чтобы вместе щипать корпию. Девица была до того
худая и плоская со всех сторон, что у меня
возникло страстное желание поколотить ею по
столу, как воблой перед глотком пива. Я начал
пристально ее рассматривать, судорожно
придумывая, как бы поприличнее отшить. Но она,
по-видимому, оптимистка, вообразила в моем
взгляде несусветный интерес к ней, как к женщине,
и с писком "...Ах, нет, сейчас не время,
принц..." отвалила в сторону. На медицинском
факультете декан, только что получивший
должность Главного Фельдмедика, складывал в
большой чемодан все, что, по его мнению, могло
пригодиться при врачевании на поле брани.
Ассистенты жались по углам и с ужасом
поглядывали на упакованные уже клистирную
трубку чудовищного диаметра и невиданных
размеров акушерские щипцы.
- Вечерело, шум на площади поутих, и
я понял, что после всех передряг просто валюсь с
ног от усталости. Едва добравшись до постели, я
упал на нее прямо в одежде и обуви и мгновенно
уснул. Сон был таким крепким, что меня не
разбудило даже громкое ворчание Фонтена: мол,
рановато молодому принцу заявляться домой
«...пьяным до такого безобразия, что и раздеться
самостоятельно не смогли-с...»... далее
-
