- Я решил припубликовать в
машину эту мою очень старую книжку
- потому, что мне показали машину.
Все-таки это приключения,
- может, кому понравится, а так пропало
бы зря. Комментарий
- нужен потому, что у нас здесь такого
нет, а в Москве осталось.
- Комментарий тоже старый. Когда-то и я
был в Москве. Помню свою
- картину, которую успел выставить в
манеже: "Мандельштам,
- принимающий христианство"...
Воспоминания... За окном вечно
- солнечный Тетрахид, вдали горы,
вблизи крыши лотков, и между ними толпа. Все время
кого-то уносят. Вопреки желаниям моих
- теперешних соотечественников, нашим
мирам не суждено соединиться. Остаются только
взаимные сказки, и я уже не верю, что это была
реальность и что все это я сам когда-то написал!
Цифры в начале каждого комментария
соответствуют нумерации фрагментов
комментируемой книги.
- A. Forest, Генеральный Ротвейлер.
- г. Тетрахид,
- 2001, субвенции Двести Восьмых
Игр
- ---------------------------------------------------------------------------------------------------------
-
- ВСЕ ТАЙНЫ СРАЗУ
-
-
- 1. МОСКВА
-
- 1.1
- Вот этот скверный город. Поднимая
лицо с заплеванного пола Казанского вокзала, я
вижу роскошное панно. Нет, весь я не лежу на полу,
там только мой взгляд. Я иду в чистой легкой
одежде в потоке воздуха между высоких стен,
обходя протянутые в проход ноги, пытаясь
смотреть только вперед. В фокусе бинокля (Zeiss) то
мир потных мозаик, то воздух площади. Я - чужой в
этом мире.
-
- 1.2
- Действие происходит в четырехэтажном
доме возле кольцевой дороги, где начинаются
Химки. Дом хрущевской постройки из серого
кирпича, переделанный под гостиницу. Дальше в
глубь Химок продолжается такая же застройка,
лишь кое-где стоят группами дома сталинских
времен, окрашеные в желтый цвет. В маленьких
дворах уют, покрытые глубоким снегом клумбы,
лавочки и пронзительные утренние солнечные лучи.
Посередине просторного парка из молодых
деревьев кинотеатр, хорошие асфальтовые дорожки,
по краям маленькие продуктовые магазины. Здесь
живут жители Химок, у них есть свои квартиры, где
жены накрывают на стол для завтрака. Гостиница
возле кольцевой автодороги известна в узких
кругах своим либерализмом. Она принадлежит
институту Механизации, но селятся в нее все, кто
знает хотя бы название института, а еще лучше,
фамилию какого-нибудь начальника в этом
институте. Впрочем, постояльцы обычно люди
спокойные и порядочные. Чаще всего здесь живут
снабженцы и научно-инженерные работники,
прибывшие в Москву по своим тихим
командировочным делам. В комнате, обращенной
единственным широким окном внутрь квартала, на
блестящей металлической койке лежит главный
герой, Николай Васильевич Клеточников. Для
простоты назовем его Сальвадор. Он сейчас
проснется. Он инженер, молодой специалист, голова
его пуста, а тело еще не покрылось жиром. Квартиры
у него нет, он живет в общажке в городе,
расположенном далеко от Москвы, любит он в
казенных кроватях или в туалетах. Больше никого в
комнате нет. Он
- любит, когда больше никого в комнате
нет. Он просыпается, достает из-под кровати
ботинки, вынимает из них носки и осторожно
снимает со стула брюки (из спинки стула торчат
острые головки шурупов). Сальвадор открывает
форточку поворотом железного приспособления, и в
комнату залетают несколько снежинок. Он берет
гостиничное полотенце, завернутый в бумажку
кусочек мыла, ключ со стола, выходит в коридор и
запирает за собой окрашенную белой масляной
краской дверь. Потом идет по коридору,
посматривая по сторонам в поисках умывальника. В
коридоре еще пусто. Вот и умывальная комната.
Вдоль покрытой белым кафелем стены расположены в
ряд шесть раковин, все краны исправны, бортики
раковин покрыты мыльной водой. Он раскладывает
на краю сначала бумажку, а на ней мыло, зубную
щетку, пасту и бритву. После умывания Сальвадор
брезгливо заворачивает в бумажку причиндалы,
берет сверток двумя пальцами, вешает на плечо
полотенце и выходит из умывальной. Вовремя.
Навстречу как раз протискивается голая до пояса
толстая личность с уверенным лицом и сильным
запахом одеколона. Она тут же начинает
обливаться и фыркать. Сальвадор на секунду
задерживается у открытой двери туалета, но идет
дальше - в туалете все равно негде положить вещи и
повесить полотенце. Какая уж тут любовь. Он
заходит в комнату, оставляет вещи, потом запирает
дверь, заходит в туалет, потом опять возвращается
в комнату, одевается до конца, запирает дверь и
бодро спускается на улицу по узкой лестнице с
железными перилами.
-
- 1.3
- Сальвадор осматривается по сторонам
и вдыхает морозный воздух. Слева от подъезда
продуктовый магазин, и грузчик со звоном тащит ко
входу штабель покрытых инеем проволочных ящиков
для бутылок. В магазине есть хорошее молоко в
финских литровых прямоугольных пакетах. Еще
Сальвадор покупает четыре бутылки пива. Теперь
можно и в институт. Институт рядом, надо только
обойти вокруг большого жилого квартала.
Сальвадор идет вдоль Ленинградского шоссе, и
слышно, как там воют машины, и видно, как летит во
все стороны разбитая колесами коричневая
снежная каша. Вправо отходит спокойная улица с
высокими густыми деревьями. Вот и вход в институт
Механизации. Название его на самом деле более
длинное и красивое, но оно употребляется только
на доске у дверей. Доска старомодная, как и весь
выходящий на улицу корпус, надпись выполнена
золотыми буквами под черным стеклом, и еще там
есть какой-то орден. Вычислительный центр во
дворе. Попасть туда трудно. Как и все старые
советские институты, институт Механизации
состоит из темных коридоров, образующих
лабиринты. Тут и там попадаются старые толстые
научные сотрудники в черных пиджаках и с
сигаретами. Они даже не отодвигаются к стене, а
только уставляются Сальвадору в лицо своими
рачьими глазами бездельников, выпуская перед
собой дым. Сальвадор идет направо, в конце
коридора поднимается по лестнице на второй этаж,
идет обратно по второму этажу до другой лестницы
в другом конце коридора, спускается по ней опять
на первый этаж, затем проходит в том же
направлении еще несколько метров и опять
поднимается на второй этаж. На этой лестничной
площадке нет входа на второй этаж, зато здесь
начинается ведущая в другой корпус галерея со
стеклянными стенками. В конце галереи две
ступеньки и дверь с кодовым замком, состоящим из
ряда кнопок. Сальвадор даже и не пытается на них
нажимать, а вместо этого громко стучит рукой.
Дверь открывает невзрачная женщина в халате и
сразу же уходит. Приличия требуют зайти сначала к
директору ВЦ, именем которого Сальвадор
поселился в гостиницу. Директор тоже в черном
пиджаке, но опрятен и энергичен. Он не затягивает
разговор, потому что понимает его причину. Теперь
к Васе в машинный зал. Зал просторен и весь
наполнен светом высоких, до потолка, окон,
образующих стеклянную стену. Спокойно и негромко
гудят вентиляторы охлаждения. Посреди зала
Сальвадор с радостью видит пульт компьютера с
мигающими зелеными и желтыми лампочками. Пульт
похож на длинный шкаф, на торцевой стороне
которого вертикальная панель с блестящими
металлическими буквами сверху: ЕС-1033. Свет
зеленых и желтых лампочек приятно дрожит, иногда
то одна, то другая группа лампочек
- начинает дрожать сильнее, затем
наливается ровным ярким светом и
- остается в таком виде на две-три
секунды, потом опять начинается
- мигание. Процессор хорошо загружен.
Вдруг начинает трещать и
- дергаться пультовая пишущая машинка.
Оператора нет, надо посмотреть, что там (хотя
многие операторы не любят, когда посторонние
суют нос в машину). Там мало хорошего, дисковый
сбой, и операционная система предлагает
переставить пакет дисков. Пакет дисков - это
тяжелый слоистый цилиндр, который быстро
вертится под стеклянной крышкой похожего на
большую тумбочку дисковода. На таких дисках
хранится вся информация. Самому тут делать
нечего, и Сальвадор идет в сторону дальней стены
зала вдоль высоких синеватых шкафов, из которых,
собственно, и состоит компьютер. За шкафами нет
никаких причесывающихся или пьющих чай девочек,
и Сальвадор возвращается обратно к выходу мимо
гермозоны из застекленных металлических рам. За
стеклом благородного коричневого оттенка - мирно
стоящие дисководы. Обычно они звенят и дергаются,
так что даже бывает страшно - вдруг тяжеленный
пакет дисков оторвется и разобьет верхнюю
стеклянную крышку. Считывающая головка летит на
ничтожном расстоянии над магнитным покрытием, не
касаясь его, и силе пружины, прижимающей головку
к быстро вертящейся поверхности,
противодействует подьемная сила воздуха,
увлекаемого пакетом. Если головка потеряет
устойчивость и застрянет между дисками, будет
истошный вой металла, и геромозона наполнится
коричневым дымом - остатками сорванного
магнитного слоя. Но такого, к сожалению, не
бывает, а сейчас и вообще все стоит. На тумбочке
ярким светом горит цифра - позиция
остановившейся головки. Остальные еле светятся.
Сальвадор знает, что на пульте сейчас то же самое,
половина ламп горит и не мигает, остальные
потухли. Сальвадор хороший программист и хороший
оператор. Он спускается со ступенек фальшпола к
выходу из машинного зала и идет искать народ, а
заодно и Васю. Все действительно причесываются, а
Вася пьет чай. Что с машиной, никому не интересно.
Вася показывает свою работу, у него что-то не
получается. В этом случае полагается
- выразить сочувствие. Оно выражается,
чай пьется и коллеги идут в машинный зал смотреть
новые программы. Показывает Вася, Сальвадор
смотрит. Он из провинции, у него в машинном зале
нет
- даже фальшпола, и в машине только
полмегабайта памяти. Вася
- беспощадно отменяет ждущую задачу,
освобождает спул, демонтирует сбойный диск (два
быстрых щелчка по тумблерам, приятный вой
останавливающегося пакета дисков, застывшая
Васина поза готовности, поднятие крышки и
профессиональный жест кистью руки, похожий на
запуск волчка. Затем треск замка, быстрый
переворот тяжелого пакета и надевание нижней
крышки). Вася бросает пакет прямо сверху
дисковода. И так сотни раз, и так у всех на всех ВЦ.
Зачем я описываю это так подробно? Может быть, вам
- придется позавидовать их чистым
костюмам и залам с кондиционерами, их легкой и
никому не нужной работе. Вот как раз и начинается
рабочий день. Васю вызывают, отвлекают, и он
постепенно исчезает, милостиво оставив
Сальвадору дисплей с
- загруженной новой иностранной игрой.
Дисплей - это большой голубой железный ящик, на
передней стенке которого расположен
- зеленый экран. Машина высвечивает на
дисплее надписи, и можно
- набирать ответы на толстенной
тяжелой железной клавиатуре,
- соединенной с дисплеем жгутом
проводов в белой трубке. Игра называется
"Adventure", и она захватывающе интересна. Машина
- выдает на дисплей текст: "Перед
вами просторная, светлая поляна, покрытая
зеленой травой и окруженная густыми деревьями.
- Здесь безопасно, но как-то тревожно.
Посреди поляны журчит холодный прозрачный ручей.
Куда Вы пойдете?" Полагается набрать
- "Left" или "Right" или еще
какое-нибудь слово из выписанных на клочке
бумажки. Бумажку заготовили те, кто играл раньше,
игра
- ведь иностранная, и ключевые слова
надо набирать на иностранном
- языке. Если пойти вправо (Right), там
лежит топор, его нужно взять (Get), потом могут
появиться разные сказочные персонажи, приятные и
неприятные. Можно сражаться топором или срубить
дерево, для чего следует ввести "Use топор".
Машина подробно описывает волшебную страну
словами на экране дисплея. Но доиграть не дают:
Вася ушел совсем, а Сальвадор здесь чужой, его
игра занимает память компьютера и кому-то мешает.
К тому же хочется есть.
-
- 1.4
- Салатик, салатик ... Вкусно, но не
питательно для зимы. Так оно достало, это питание.
Сейчас вроде сыт, а как начнешь бегать по городу,
так и тянет в магазин скушать булочку. Сплошное
детство. Что они находят в этих компьютерах,
вернее, что я в них нахожу? Ищу, и нахожу, и не
нахожу ничего другого, кроме: нравится вид
распечаток. Вряд ли эта любовь к бумаге украшает
человека.
-
- 1.5
- Сальвадор залезает в автобус и
привычно устраивается в углу задней площадки,
разместив локти на перилах и утнувшись шапкой в
- стекло. Улицы, заснеженные пустыри с
торчащей из-под снега
- арматурой, водохранилище, помпезная
ограда... Утреннее солнце
- пробивается между черными стволами
деревьев парка. Длинный парк
- тянется вдоль берега водохранилища,
снег в парке чист и сияет всеми цветами радуги. С
другой стороны улицы тянутся многоэтажные дома,
где жители мокреют в своих постелях. Серые щитки
над дверью автобуса покрыты инеем, иней свисает
по краю
- подсвеченной солнцем оранжевой
бахромой. На щитке под листом пластика читанное
не один раз приглашение на 400 рублей в автопарк, с
обучением и общежитием. Сальвадор полюбил
подмосковные зимы еще когда он был школьником
здесь, в Москве. Тогда они тоже долго ехали на
интернатовском автобусе: сначала через всю
Москву от Кунцево куда-то в район ВДНХ, потом
ждали накладных в уютном заснеженном переулке, а
потом поехали в Павлов Посад. Ехали очень долго, и
Сальвадору было скучно и холодно. Маленькое
развлечение внес только сам Павлов Посад: сквозь
дрему Сальвадор видел за окном покрытые снегом
улицы, двухэтажные дореволюционные дома с
фигурными карнизами и одиноких прохожих. Потом
Сальвадор заснул окончательно, прислонившись к
холодному оконному стеклу и проложив для тепла
сдвинутую на бок шапку. Проснулся он сразу,
непонятно от чего. Стекло находилось близко к
глазам, и Сальвадору спросонья казалось, что вся
его голова снаружи. Вид за окном стал совершенно
другим: небо и дальняя полоса леса были густого и
чистого фиолетового цвета, и такие же тени на
снегу. Заходящее солнце светило сбоку, освещая
снег огромного поля искристым светом. Посреди
поля торчало странное сооружение: высокая
круглая кирпичная колокольня, ярко-красная от
солнца, отбрасывающая длинную фиолетовую тень.
Пейзаж был сказочно красив, но Сальвадор так до
конца и не проснулся, глаза его сами собой
закрылись, и открыл он их только когда автобус
заехал на территорию склада под открытым небом,
сплошь заставленного сетками для кроватей, и
нужно было таскать эти сетки в автобус и
упаковывать их в тесном пассажирском салоне.
Кругом все так же простирались поля, отделенные
от склада рваной колючей проволокой, а солнце все
еще было ярким и оранжевым. Сальвадор был вполне
счастлив, таская кровати по морозу. Потом
Сальвадор никак не мог понять, что делала
одинокая колокольня нетрадиционной, как он
теперь знал, архитектуры, посреди чистого поля. В
каталогах он ее так и не нашел. Приехали.
Сальвадор выходит из мечтательного состояния и
заходит в метро. Дальше небольшая беготня по
городу. Для выполнения командировки Сальвадору
вполне хватило бы одного дня и одной поездки на
метро. Но командировка у него на неделю.
Начальнику это все равно, а Сальвадор любит
спокойствие и основательность: чтобы обратный
билет был взят заранее, чтобы сразу наверняка
устроиться в гостиницу, чтобы никуда не спешить.
Такое поведение
- бывает у людей, которым надо
отдохнуть и собраться с мыслями. Но
- работа Сальвадора, как уже
говорилось, отдыха не требует, и голова его, как
уже говорилось, пуста. Поэтому это поведение
можно отнести к бессознательному стремлению
сохранения status quo, быть может, бессознательно
осуждаемого. Во всяком случае, его склонность к
необдуманным поступкам я отношу к следствиям
общего снижения интеллекта из-за всяких
конфликтов, вытесненных в область
бессознательного. Или, может быть, прежде, чем
пить столько пива, надо хорошо покушать. Так
хорошо, уютно было вечером Сальвадору в том самом
машинном зале, в двух шагах от гостиницы, в
компании занятого какими-то своими делами Васи,
возле красивой исправной машины, что он стал
искать приключений. Прежде всего Сальвадор
открыл журнал "Техника-молодежи", который
кто-то забыл возле дисплея. Вот что он там
прочитал:
-
- ЕЩЕ ОДНА ЗАГАДКА ТУНГУССКОГО
МЕТЕОРИТА?
-
- В архивах Русского географического
общества обнаружен отчет экспедиции проф.
Котельникова в район Подкаменной Тунгуски за
период 1907-1908 гг. Экспедиция занималась
картографированием местности и разведкой
полезных ископаемых и состояла из нескольких
ученых. Необычным является то, что в отчете не
содержится никаких упоминаний о метеоритах или
каких-либо других катаклизмах, хотя
предполагаемое падение метеорита произошло
- самое большее в нескольких десятках
километров от места работы
- экспедиции. Маловероятно, чтобы
входившие в состав экспедиции
- ученые не сочли нужным упомянуть о
столь необычном явлении. Экспедиция закончилась
благополучно и привезла в Петербург
- множество образцов минералов. Отчет
был сдан в срок, и его подлинность не вызывает
сомнений. Из всех загадок Тунгусского
- метеорита эта представляется нам
наиболее загадочной.
- Н.Эпштейн, г Москва
-
- Необдуманный поступок Сальвадора был
прост: он взял трубку стоявшего рядом телефона и
позвонил в редакцию "Техники-молодежи". Там
очень любезно отнеслись к просьбе связать, если
это возможно, с автором Н.Эпштейном. Попросили
подождать, в трубке послышался стук женских
каблучков по коридору, и вдруг пиво улетучилось у
Сальвадора из головы. Зачем я это делаю? Ведь это
просто глупость, и вот я ее делаю, и вот они играют
вместе со мной в эту глупость. Но это не игра,
трубка снята на самом деле, и женщина пошла
искать адрес в бумагах. Как это глупо и неудобно.
Вдруг в трубке послышался уже почему-то мужской
голос:
- - Алло, алло!
- - Я слушаю.
- - Вы ищете Эпштейна?
- - Да
- - Пожалуйста, запишите: рабочий
телефон 266-5-57. Это институт криогенной техники
Академии Наук.
- - Большое спасибо, до свидания.
- И там повесили трубку. Сальвадор
посмотрел на часы и увидел, что уже девять часов.
Тут забегал опаздывающий на электричку Вася,
стал отключать питание, завыли
останавливающиеся дисководы. Сальвадор еле
успел схватить журнал - почитать еще перед сном -
и выскочил вместе с Васей на заснеженную улицу,
свежий воздух и под звездное небо. Вася пошел
направо к платформе "Химки", а Сальвадор в
другую сторону вокруг квартала к себе в
гостиницу. Чувство стыда за глупый звонок на
воздухе рассеялось, он еще немного почитал
журнал и перед тем, как заснуть, с удовольствием
представил себе физиономию автора статьи -
хитрую еврейскую физиономию мистификатора... продолжение
-
-
-
-
