- ПАВЕЛ ФЕДОРОВ
- Холод
-
- Железный пол коридора гулко
отдаёт под ногами, стальные стены многократно
отражают звук шагов, а морозный воздух не даёт
эху быстро затихнуть. Когда-то здесь всё было
устелено пластиковыми дорожками, он приказал
убрать их очень давно. Неделю роботы сдирали
покрытие с пола, сворачивали в рулоны и относили
на какой то дальний склад. Уж очень надоели все
эти весёленькие цвета, в который их умудрились
окрасить: розовый, зелёный. Отливающий чёрным
металл куда красивей, и потом без звука шагов в
коридорах становилось уж очень тихо, как в
могиле. Впрочем, всё это переплетение металла и
было одной большой холодной могилой. Могилой его
товарищей, могилой в которой он и сам был
похоронен, похоронен задолго до смерти.
Открывшаяся с лёгким шипением дверь пропускает в
большой холл, пожалуй, самое лучшее место на
станции. Восемь пассажирских, и два огромных
грузовых лифта замыкают достаточно большое
пространство, пол сложен из плит вырезанных из
породы астероида. Посередине зала раньше бил
маленький фонтанчик, стены увешаны
многочисленными репродукциями известных
художников. Обстановку дополняет огромный
кожаный диван. Картин раньше не было, их все
нарисовал Алексей. Надо признать рисовал он не
плохо. Лёша был связистом, до того как попасть
сюда в его обязанности входил контроль над
рудовозами в какой-то богом забытой системе.
Систему оставили, и Лёша оказался здесь. Не то
чтобы тут был нужен связист, просто их было уже
некуда девать. Алексей погиб, когда взорвался
баллон с жидким кислородом. Он и теперь лежит в
морге такой же, как за секунду до смерти, только
румянец пропал, температура там и без
холодильника минус двадцать, а дальше будет ещё
холоднее, так что если вдруг кто-то заглянет туда
через сто лет, то увидит его таким же, как за
секунду до гибели. Только в морг уже никто
никогда не заглянет. Холод становится частью
тебя, словно выпивает все твои силы, лишает воли к
сопротивлению. Понижение температуры стало
ощутимым на второй год. Олег, главный техник
говорил, что жидкость в обогревательной системе
сгущается, обещал поправить. Может быть, он и
сделал бы это если бы не тот баллон. Его с Лёшей
накрыло волной концентрированного мороза. Ещё
пять дней после взрыва наш главный техник лежал в
автоматическом госпитале без руки и обеих ног и
даже самые сильные обезболивающие не помогали. В
момент взрыва Олег был в термоскафандре,
прекрасно защищавшем от холода, но не
рассчитанном на взаимодействие с жидкими газами.
Если бы кислород сразу добрался до лёгких, смерть
была бы мгновенной, а так... На шестой день Олег
занял своё место рядом с Лёшей. Его изуродованное
тело было положено в мешок из чёрного пластика и
навсегда застыло бесформенной грудой на
каменном столе. Чтобы попасть в морг нужно
спуститься на шесть уровней вниз, но туда совсем
не хочется попадать. Ферма находиться над моргом,
сейчас нужно спуститься туда. Это двести
пятьдесят перекладин вниз, перекладин давно уже
блестящих от ладоней. Лифтами лучше не
пользоваться, лестницы полезней для здоровья. По
крайней мере, это всё, что он может заставить себя
сделать, в спортзал уже не тянет лет пять. К тому
же звук тренажёра в пустом зале словно режет
бритвой, можно конечно включить музыку, но это
раздражает. Вот и ферма, здесь тепло и приятно
пахнет. Обогреватели он сделал сам из
вольфрамовых спиралей найденных на складе.
Вольфрам был химически чистый, с фехралевым
сердечником, алмазным напылением, структура
металла была изменена для гашения магнитных
полей. Каждая из спиралей лежала в отдельном
титановом контейнере. Кажется, они
использовались в реакторах, ну, обогреватели
получились очень хорошими. Теперь обход фермы,
самая приятная часть его дня, жаль только, что не
хочется, есть все эти фрукты и овощи. А выбор
велик, от брюквы до манго. В космосе, всегда
приятно дотронуться до чего-то натурального, а уж
натуральная еда поднимет дух любого космонавта.
Да, еда, теперь нужно поесть, есть нужно три раза в
день, давно правда непонятно зачем. Это снова
двести пятьдесят перекладин, но только вверх.
Можно правда заказать обед на мостик, но столовая
навевает приятные воспоминания. Если сесть в
этом зале на пятьсот человек и закрыть глаза
можно представить, что он полон. Но он был полон в
последний раз очень давно. Еда вся своя с фермы,
он ещё хорошо помнит, как разорвался вакуумный
пакет с мясом, чтож автоврач смог спасти его глаз,
а кому придёт в голову закладывать в простой
медицинский компьютер программы по пластической
хирургии. Можно конечно, приказать кухонному
роботу открывать консервы самому, но мало ли что
там ещё могли учудить эти яйцеголовые из
института питания. Нет, он не боится умереть, он
боится умереть глупо. Витамины лежат рядом со
стаканом, вода в стакане газированная, приятно
пахнет озоном, таблетки с приятным вкусом и
запахом, их глотание вызывает особое отвращение.
Можно конечно и не пить, но тогда кухонный
компьютер будет добавлять их прямо в блюда, нет,
лучше пить и думать, что если не захочешь, то
сможешь послать все эти таблетки куда подальше.
Есть нужно быстро, если не поторопишься то суп
покроется ледяной коркой, но в столовой
завтракать всё равно приятнее.
-
- Снова вверх, на этот раз уже через
триста пятьдесят перекладин, к самой бесполезной
части его дня. Главная рубка скрывается за
огромными стальными створками, они правда всегда
открыты, и путь преграждает лишь небольшое
силовое поле. Здесь единственное место на базе
где он не смог отключить систему безопасности, да
это и никто не смог бы сделать. Сканер считывает
рисунок сейчатки абсолютно бесшумно, правда,
было бы удивительно, если бы был какой-нибудь шум.
Поле, треснув статическим зарядом, уходит и
теперь можно попасть к главному терминалу.
Помещение рубки огромно, в нём размещается сто
пятнадцать различных пультов. Впрочем, из них за
работу самой базы несут ответственность лишь
пять шесть, остальные должны держать связь с
кораблями, да это, в общем, и есть одна большая
диспетчерская. Сердце и мозг одной из величайших
военных операций, проекта «Заноза».
-
- Заноза, которая должна была
уничтожить Югов раз и навсегда. Посередине
чернеет огромный голографический монитор, он его
тоже отключил, он вообще отключил здесь всё, что
можно. Все эти разноцветные огоньки, страшно,
раздражали. Теперь нужно прочесть доклад
главного компьютера о состоянии на базе. С
главным компьютером, было связано множество
историй, когда-то он говорил мягким женским,
голосом подбадривал, давал советы, но уж он то
знал цену всем этим советам. Очень давно, когда
ему было ещё лет восемь, отец привёл его себе на
работу, это был центр, занимавшийся
исследованиями психики космонавтов. Как раз
тогда и создавалась программа эмоциональной
поддержки, позже занесённая в память всех
бортовых компьютеров, на всех станциях и
кораблях. Он помнит огромный зал, заполненный
множеством специалистов, в основном там были
психологи, занятых тем, что задавали вопросы.
Странные вопросы, кто-то спрашивал, о здоровье,
кто-то о любви, спрашивали о том, как лучше
бриться, и на каждый вопрос ровный механический
голос давал ответ. Голос, который казалось,
исходил отовсюду. Голос, который ещё долго
приходил к нему в кошмарах.
-
- Потом конечно стальное звучание
заменили мягким женским баритоном, но это было
уже не важно, по крайней мере, для него. Так что
текст на мониторе куда лучше всех этих полезных
советов.
-
- ------------------- система обогрева
нормально
-
- система регенерации нормально
поверхность без изменений
-
- !!! понижение температуры:
нижние ярусы-0,04С, верхние- 0,01С.
-
- Нижние ярусы в последние время
замерзают просто на глазах, хотя они всегда были
нужны только Фёдорову, он проводил своё время,
прогуливаясь среди бесконечных стеллажей с
ракетами. Там уже тогда был зверский холод, но
ему, кажется, так было и лучше.
-
- Тысячи и тысячи ракет, как-то раз
он тоже зашёл туда, посмотрел на все эти железяки
и снова поднялся наверх, нет, он от их созерцания
удовольствия точно не получал. От чего он вообще
мог получать удовольствие? Первый год, когда их
было десятеро, жизнь на базе не была скучной.
Алексей, тот, что рисовал картины, всегда был
душой компании, постоянно находил способ собрать
нас вместе, устраивал турниры по шахматам,
соревнования по бильярду, заставлял нас самих
возится на ферме, готовить еду. Он и тогда,
кажется, хотел сказать Олегу, о какой то своей
затее, спустился к нему в отсек с запасами
жидкого кислорода. Олег в это время проверял
данные датчиков об изменении состояния баллона
№ 22-44. Датчики оказались правы. Позже мы выяснили,
что баллон был изготовлен с дефектом, трещина в
стальном теле, постепенно расширялась под
действием давления, окончательное разрушение
произошло, видимо от изменения температуры в
отсеке, хотя, какое это имеет значение? У
оставшихся восьми человек уже не было не сил не
желания, что-то делать. Он пытался возиться с
фермой, младший техник Степан копался в роботах,
Фёдоров разгуливал между стеллажей с ракетами.
Оставшиеся пятеро всё время просиживали в
кинотеатре, просматривая старые фильмы. Хотя,
если подумать, новых, то фильмов больше нет.
Наверное, он сделал ошибку, что не ходил с ними в
кинотеатр. Ведь наверняка у них там и родилась
мысль о побеге, побеге с «Занозы». Да, «Заноза»
проект, который должен был переломить ход войны
раз и навсегда. Два года битв сильно обескровили
нашу армию, Юги бросали в бой всё новые и новые
силы, человечество теряло систему за системой.
Система См-542 оставалась единственной, которую мы
сохранили на довоенной границе. Югам был просто
не нужен, гаснущий жёлтый карлик, с тучей
астероидов вокруг, они уже захватили множество
систем за ним, но из-за особенностей путешествий
в космосе наши корабли всё ещё могли туда
добраться, добраться и вернуться назад, если ещё
топлива хватит. Заноза должна была всё изменить.
План был исполнен в кратчайшие сроки, на одном из
крупнейших астероидов, построили, скрытую в
породе базу, до отказа забили её топливом и
боеприпасами, оставив там десять человек. После
чего все следы были уничтожены, а систему
покинули. Да, план был прост и незатейлив,
сокрушающий удар всем фронтом, Юги отступают к
дальним системам, их корабли разбросаны по
разным базам для перегруппировки и ремонта, они
думают, что подвоз топлива и боеприпасов,
продлиться минимум неделю. Флот заправлен и
вооружён за день, Югам пришёл конец. Он верил, что
так и будет, верил ровно год, восемь месяцев и
двадцать дней. Его надеждой был линкор
«Возмездие» строящийся на верфях Марса. Корабль
такого класса бесценен и сокрушителен.
Преимущество, получаемое с его появлением
мгновенно должно реализовываться в бою. Время до
окончания строительства прошло, он прождал ещё
двадцать дней и перестал надеяться. Те пятеро
видимо всё ещё сохраняли надежду, они сели в один
из стоящих в ангаре кораблей, и попытались
покинуть эту забытую богом систему. Фёдоров
подтвердил запрос компьютера на пуск ракет, и нас
осталось только трое. Теперь нужно зайти в ангар,
там тепло, по технике безопасности температура
не должна опускаться ниже 18 С. Две посадочные,
платформы на одной стоит тяжёлый меж
пространственный ракетный катер «Скорпион».
Вторая платформа пуста, с неё пять лет назад
второй «Скорпион» с отчаянной пятёркой вылетел
навстречу своей судьбе. Второй «Скорпион»
останется здесь навсегда, кроме Фёдорова никто
не мог разрешить вылет с базы, а если кого-то и
привлекает смерть в железной скорлупе от пламени
ракет с ядерной начинкой, то только не его.
Фёдоров умер три года назад, он нашёл его сидящим
в библиотечном кресле, с единственной книгой, не
содержащейся в памяти компьютера, а напечатанной
на бумаге. Эта машина без эмоций, без тени
сомнения убившая пять человек, с которыми жила
бок о бок много лет, закончила свой век с библией
в руке и таким выражением лица, словно всю жизнь
читала молитвы. Кажется, он и был машиной,
машиной, которая отключилась, когда поняла, что
больше не нужна. Есть чему позавидовать ни
душевных мук, ни телесных страданий. После того,
как Фёдоров занял своё место в морге, он почти год
пытался взломать систему безопасности базы.
Результатом всех усилий оказалась лишь
возможность отключить модуль психологической
поддержки в главном компьютере. Впрочем, даже
если бы ему ничего не удалось сделать, это было бы
не важно, имело значение лишь время которое нужно
было как-то убивать. Убедившись через год, что без
специального оборудования шансов взломать
систему нет, он забросил и это.
-
-
- В рубке неуютно, среди всей этой
совершенной техники человек кажется ненужным. Да
и делать тут нечего. Опять подниматься вверх,
теперь, правда, по нормальной лестнице, в зал
управления радаром. Там, на самом верхнем уровне
находиться второй большой компьютер на базе,
компьютер от радара который никогда не
включался, от радара который не включится уже
никогда. Радарный компьютер не обладал
эмоциональным блоком, да и по мощности на порядок
уступал главному, но для него эта железка была
почти другом, от неё здесь тоже ничего не
зависело. Они даже иногда играли в шахматы,
правда последняя партия была уж очень давно.
Радар включить он мог, его излучение быстро
привлекло бы пришельцев. Только есть куда более
простые способы умереть. Однажды Степан не
пришёл на завтрак в общую столовую, на обеде его
тоже не было. Каждый обедал, где хотел, поэтому
волноваться он стал только через месяц, поиск
через системы наблюдения тоже ничего не дал.
Наконец ещё через месяц он догадался заглянуть в
силовой отсек, из-за гигантского напряжения,
электромагнитные поля делали невозможной работу
здесь систем наблюдения. Даже роботы уборщики
сюда не заходили, лишь это дало возможность
восстановить последовательность событий. Степан
зашёл в силовой отсек, скрутил изоляционный
колпак с конденсатора, аккуратно сложил
инструменты, а затем просто дотронулся до
сосредоточия десятков тысяч вольт. Аккуратная
кучка пепла, словно сам Степан при жизни, стала
его надгробием. Пепел был аккуратно собран
пылесосом, после чего урна с прахом заняла своё
законное четвёртое место в морге. Морг стал его
ночным кошмаром, он точно знал на какой стол
положат его роботы после смерти, и это не давало
покоя. Стол стал, снится ему по ночам, просыпаясь
в холодном поту, он уже не мог снова заснуть. Один
раз даже приказал поменять местами пятый и
четвёртый столы в морге, после этого долго
смеялся над своим страхом, смеялся впервые за
много лет. Кошмары прошли, их место вновь заняла
скука. Нет, нельзя сказать, что на базе нельзя
было найти себе занятие. Память главного
компьютера хранила большую часть книг, и все
компьютерные игры созданные человечеством.
Книги читать было просто мучительно, если там
встречалось описание места, в голове сразу
вставала картина обугленных строений, корабли
представлялись лежащими на дне искорёженными
кучами металла с вывернутыми внутренностями.
Читая же о людях, он всегда представлял себе их
последние минуты. Как он завидовал тем, кто пали
на своём посту от Югов. Если бы не это проклятое
назначение ему бы пришлось встретиться с врагом
в пилотском кресле своего истребителя. Может
быть, он бы даже погиб до того как поражение стало
неизбежным, погиб, храня в сердце надежду. Теперь
же даже сон не приносил облегчения. День подходит
к концу, если здесь вообще есть такое понятие как
день. Капитанская каюта прекрасное место для сна,
кожаная мебель живые растения. Капитана на базе
не было никогда, поэтому каюта была занята без
сомнений. Кровать он не застилает ложиться на
диван прямо в одежде. Вместо сна в голову
начинают приходить давно знакомые мысли. Мысли о
том, почему он оказался здесь, хотя предельно
ясно почему. Вновь в памяти всплывает тот день,
всплывает так ясно, словно всё произошло вчера.
Орбита Альфа-Скорпиона, вершина человеческой
мысли, предел технических возможностей линкор
"Доблесть" стремится к точке перехода. Юги
только что нанесли удар, и нужно соединиться с
основными силами, нужно успеть выйти в
гиперпространство. Корабль напрягает все свои
силы, пламя дюз ярко красное, колоссальный расход
топлива. Истребители сопровождения еле
поспевают, в одном из истребителей он. Слева
гигантская туша "Доблести" Справа
поблескивают пара крейсеров. Он спокоен, рядом с
таким кораблём не о чем волноваться. Юги ждут у
точки перехода их в пять раз больше, начинается
бой. Космос до этого такой тихий и спокойный,
взрывается тысячами силовых разрядов, и
отблесков ракет. Югов намного больше, но у них все
корабли среднего размера, и нет истребителей,
только такой класс корабля мог долететь так
быстро. Бой длиться больше часа, в конце у врага
уже нет ракет, но и силы "Доблести" на исходе.
Истребителей осталось совсем мало. Его звено
погибло, связи нет, но сражение продолжается.
Вдруг "Доблесть" сотрясает череда
внутренних взрывов. Корабль размером с город
гнётся и изгибается как червяк, орудийные
системы замолкают. Картина гибели завораживает,
завораживает настолько, что он не замечает
ракету, летящую в его истребитель. Вспышка, затем
темнота. Очнутся пришлось уже в госпитале,
прилетевший на помощь флот подобрал
искореженный истребитель с чудом сохранившейся
системой жизнеобеспечения. Врятли командованию
понравилась идея отправить в действующие части
пилота, который мог рассказать о таком. Поэтому
он здесь. Мысли путаются, приходит сон.
-
- Пробуждение мучительно, оно
означает лишь то, что снова нужно куда-то идти.
Всё тело словно каменное, надо всё же спать на
нормальной кровати. Сначала спуститься к ферме,
так...
-
- Вдруг, нога соскальзывает с
перекладины, а правая рука ещё в воздухе, левая же
не может удержать ослабшее тело и срывается.
Падение вниз стремительно, лестницы идут на
сотни метров.
-
- ------------- запись в бортовой
журнал: 14:23:45: датчики показывают отсутствие
активных биологических объектов
-
- отключение системы обогрева:
выполнено.
-
- отключение освещения:
выполнено.
-
- система регенерации:
отключение ........ выполнено
-
- переход главного компьютера в
режим ожидания
-
- И на станцию пришёл холод.
-
-
-
-
Обсудите произведение
в зеленоградском
чате
