Поднимаемся, опускаемся, вновь
поднимаемся по лестницам. По чьей-то мятой крыше:
с правой стороны продолжает идти бой, с левой
пустой двор, - идем и поскальзываемся на гладкой
черепице. Еще лестница, похожая скорей на
разрубленный ступенчатый колодец. И выходим на
открытое пространство у стены.
Совершенно свободно.
Софист ведет дальше. По узким
ступеням - и мы на городской стене. Никого.
"Внутрь, внутрь," - Исид опять
углубляется в каменную темноту.
Идем какими-то пристройкам,
переходами. Направление понимается очень
условно. "А если это только хорошо разыгранный
спектакль и Исид нас подставил... Заведет
куда-нибудь..." Вот мы опять начинаем
приближаться к центру, "кажется". Еще один
поворот. И вдруг натыкаюсь на боспорца.
Так и не успев узнать кто перед ним он
врезался грудью в короткий меч, отступил в
предмогильном непонимании давая дорогу и съехал
вдоль стены на пол.
Выскочил еще один.
Мечем только гулко чиркнул по шлему, и
тут же начал безопасно отступать с раздробленным
стрелой - в упор плечом.
Исид тащит за рукав - почти пришли.
Поднимаемся по ступеням, софист открывает двери
и вбегает первым. "Неужели этот ступенчатый
бред кончился?"
Проходим в пустой зал, на второй этаж.
Значит мы уже во дворце? В одно оконце видно внизу
огромную площадь зала с бегающими людьми.
Отрываюсь - нам навстречу бежит человек двадцать
- царская охрана. Поэтому даже штурмовики не
сразу с ними справляются. По лестнице колодца -
вниз, и вбегаем в царские палаты.
Этот человек стоит в окружении пышных
кретинов и охраны. "Похоже мы пришли".
Теперь быстрее...
Те поворачиваются к нам и у многих
редко вынимаемое оружие уже обнажается
драгоценной сталью.
Навстречу им, два раза зацепившись,
снялся с плеча АКМ.
Мои люди рассыпаются по залу.
Пространство для атаки занимает
первый подбегающий...
И в грохоте пятерки первых пуль своим
падением опрокидывает у всех все представления о
видах смерти. Ствол переводится от трупа на
живых. Грохот бьет во все стороны. И кажется во
все стороны летят и пули. Разбивают мрамор,
фрески, рикошетят по нескольку раз. Еле держусь
чтобы не лупить вкруговую - лишь бы поскорей. Но
чувства падающих - их предсмертные движения
пробитые красными пятнами по одежде все таки до
ужаса четко - "на всю жизнь" вбиваются в
глаза и через сдавленные крики - в уши. Их
поднявший со сна голову, еще не понимающий, но уже
со смертельными ранами ужас передается и мне.
Будто мы - связанные трассами пуль - одно целое.
Валятся, валятся.
И царь было кинувшийся к колонне,
рухнул, так и не поняв причину, вид, факт своей
гибели. Все.
Подхожу - да, это он. Складки парчового
халата раскинулись и с отвращением боясь
намокнуть, плавают по луже крови своего хозяина: -
мертв.
Никакой схватки вокруг нет. Трупы
кажутся дымящимися и между ними потрясенные
скоростью и криком прошедшей мимо них по залу
смерти, бродят танаисцы.
Очнулся, и запрещаю преследовать
оставшихся в живых. Сейчас каждый из этих
уцелевших боспорян стоит десятка наших
всадников.
Ночные кошмары в целом, закончились
не сразу.
Под утро кое-как удалось разобраться
с частями и наладить связь. Конечно только в этом
наше преимущество. Пришедшим в себя войскам
постепенно удается отжимать противника к
тупикам городской стены.
Каждый поодиноче, они может и
понимают это, но трудно где-то зацепиться не зная
что происходит на соседней улице.
Утром донесли что боспорцы полностью
заблокированы в соседних со стеной переулках.
Отдаю приказ о прекращении продвижения чтобы
где-нибудь случайно не разорвать наших позиций. А
пока пусть боспорцы сами поймут всю сложность
своего положения. Сейчас их мозги им больший враг
чем мы.
Подождем.
Наши бродят по залу - кто
рассматривает богато одетых мертвецов, кто
собирает оружие.
– Мидоний! - Мидоний оборачивается на
мой крик: - Где капитан Сидинис?
– А он в соседнем зале.
– Позови его ко мне.
Солдат разворачивается уходить:
– Да вон он идет.
Капитан вместе с Исидом вышли через
забрызганный одной стороной кровью проем.
Сидинис не в себе.
– Что?
– Там царская сокровищница...
– Наполовину пустая, - перебил Исид: -
успел спрятать, сволочь.
– Сидинис. Оставь... - (а черт,
скользко): - оставь несколько человек охраны -
Исид присмотрит и пошли к стене.
Здесь больше делать нечего.
Город, улицы, дома - подпертые
бардюрами трупов.
Наши заслоны.
"Кажется в самый раз". Посылаются
глашатаи на стены с призывом к сдаче.
Город наш.
Теперь главное.
Через издерганных за ночь гонцов
первым найден капитан фаланги, и он получает
приказ рассредоточится со своими частями по
улицам: следить чтоб не было беспорядков.
Аеру ставится задача поконкретней:
арбалетчики посылаются на тушение пожаров и
еще...
– Капитан!
– Да....
– Мародеров с любой стороны...
Повтори...
– С любой стороны.
– Расстреливай.
– Понял.
– И если нужно не скупись на стрелы.
– Хорошо.
Сам с Сидинисом и несколькими
солдатами возвращаюсь во дворец.
Утренняя усталость поднимается к
голове, и глаза режет яркостью Пантикапея
занятого нами и белым солнечным светом.
Ну что там у них опять? Две сотни
строителей уже пол часа таскаются по площадке,
чуть не подыхают от жары, а эти идиоты на Салгире
опять все запороли будто не плиты пилят а алмазы.
Что, менять их через две недели? - три это много?
Или отменять ночные смены ради того чтоб им легче
стало подвозить камень.
Римляне и херсонесцы целый же месяц
бились над самым гениальным планом города и
башни приводя его в приемлемый в смысле
жизнестойкости вид, все же рассчитано чуть ли не
по часам, и лишний сбой в работе воспринимается
главным инженером как личное оскорбление: ведь
из пятидесяти этажей готово только семь.
Или с высотой две сотни метров я
переборщил?, или толщину стен пора бы сбросить, ну
хотя бы до восьми.
Вчерашний консилиум инженеров правда
поклялся что к сентябрю успеет достроить к
декабрю башню, но на римлян надежда еще та. Если
бы не этот сумасшедший круглосуточный график и
личный интерес у каждого, когда мастерам платят
за качество, рабочим за количество, а рабам если
все будет готово к сроку обещана свобода и деньги
на обратную дорогу (впрочем я их спроважу отсюда
в любом случае), то все давно наверно пошло к
черту. Смертельные травмы правда практически
ежедневны, но это мало кого теперь смущает и
рабочие продолжают упорно опутывать стены
лесами, лебедками, наступая и наступая каменными
метрами на высоту.
Присел, курю, на генерального
инженера поглядывают кто еще не привык.
"Ничего. Архонту можно все, даже то чего вы не
понимаете".
Вдруг крики за спиной принимают явно
не производственную окраску. "Неужели опять
кого-то задавило?"
Нет.
Не задавило, а давит.
Зидик сквозь ругань рабочих спешит в
генеральную сторону.
Вот еще один строитель едва увернулся
из под конской морды... А всаднику наплевать - все
равно в чужом городе. Да и к архонту спешит.
Добил загнанным животным последние
метры, вовремя увернулся от строительной балки,
остановился.
– Приветствую тебя, - соскочил, на
ходу щелкнув коня по уху, тот мотнул башкой - с шеи
под копыта соскользнул, шлепнулся густой кусок
пены. Зидик стоит довольный - лицо наверно уже
часа два как просит пить: - В Пантикапей пришел
корабль из Таны, тебе письмо от архонта
Нисохорма, - он протянул свиток.
– Очень интересно, - разворачиваю.
Так... уважения, приветствия... дальше,
а вот:
"Атик оказался прав, в том месте мы
начали разработки. Половину посылаю тебе. Не
самая высокая проба, ну это ты сам посмотришь. Как
у тебя с солью? Я отчеканил вторую партию монет.
Договорись с моим человеком, он купит столько
сколько влезет на корабль. - "отлично архонт,
это очень кстати" - ...и еще об одном.
Архонт. Твой сумасшедший Сарад убил
уже второго полисополита. И я догадываюсь почему.
Если горожане тоже догадаются, твой перстень его
не спасет. А в полисе уже идут слухи что ты к этому
причастен. Ребенок убитого что-то рассказал и
извини аналогия была заметна. Вобщем, если
откроется, тебя могут возненавидеть.
Архонт Нисохорм".
"Если все поймут, то пусть
ненавидят - лишь бы боялись!"
Зидик тщательно выводит белые мутные
полосы на конском боку. Заметил, что письмо
дочитано:
– Ну как?
– Чуд-до-во. - от зажигалки свиток
сморщил архонтово имя, пробил его сзади
расплывающимся сперва слабым огоньком, и
почувствовав что уж не потухнет, рухнул под ноги.
– Ну как там у вас в Пантикапии?
Капитан с удовольствием стряхнул
слюну конских мышц:
– Нормально. Исид восстанавливает
город. Лается на тебя что цемент весь закупил.
Помог мне с набором в новый отряд. А я уж стараюсь
делать все как у нас тогда, в Тане.
Уже приступили к тренировкам, - с
гордостью заканчивает Зидик. Его принципиально
пыльное лицо явно ждет похвалы.
– Быстро рифму на слово тренировкам...
– Заготовкам, планировкам,
дрессировкам, - немедленно выпалил он и вот
теперь действительно можно и похвалить:
– Ты как всегда в форме.
Со штурмовиками надеюсь не
переборщил? - я заставляю Зидика немного
смутиться.
– Ну ладно. Сейчас отправишься назад.
Заедешь на обратном пути в Феодосию.
– А там кто?
– Аер. Глянешь как там у них.
– Хорошо. Заеду. - он кивает: - А наши
остальные? Кто по каким городам?
– Часть всадников жарится на
Перекопе, Атик в Танаисе, арбалетчики...
– Как же, как же, знаю. - перебил Зидик:
- фанагорщики-арбалетчики к нам недавно заезжали.
– Сидинис вот недавно прислал
донесение из Херсонеса. Жалуется - жители ему
попались очень уж строптивые.
– Еще бы, - офицер смеется: - с самим
Боспором были на "ты".
– Мидонию пришлось два раза
выступать перед Собранием. Убеждал их до хрипоты.
Сейчас вроде нормально, - я усмехаюсь:
- кроме самого Мидония. Сидинис пишет: то липнет к
нему целый день, то обижается по пустякам и ходит
по городу чернее Понта Эвксинского.
Такие там у них вот интересные дела.
Вот ближе к зиме достроим этот Новый
Скифский и я соберу всех наших со своими отрядами
- сам и увидишь и расспросишь. Ты пока отдыхай до
вечера. Я пришлю Фазода, он даст тебе новую клячу
и поедет с тобой в Феодосию.
– Хорошо. - Зидик не спеша, растягивая
заученность движений влезает на недовольно
захрапевшего коня. "Зимой так зимой".
– Давай.
