«И тогда он стал медленно спускаться с горки, чтобы попасть в туман и посмотреть, как там внутри». Ежик в тумане.
Он смотрел, как вспыхнули рельсы в глубине туннеля, и из темноты появился поезд. Утренние поезда Данила не любил по двум причинам. Во-первых, именно в это время он в одном вагоне встречал всех тех, кого терпеть не мог, а во-вторых, если он ехал куда-то так рано, значит ехал домой. Машинист посигналил, отгоняя граждан от края платформы. Данила не отошел. Он любил воображать себя самоубийцей, пытаясь понять, что чувствует человек, мозг которого, через секунду отдаст приказ ногам прыгнуть под поезд. Получив утреннею порцию адреналина, Данила запил ее пивом и шагнул в вагон. Раньше он не понимал и даже недолюбливал людей, которых встречал утром в метро с бутылкой в руках. «Как можно пить с утра пораньше, да еще наверняка по дороге на работу?» - всегда недоумевал Данила, наблюдая за пьянеющими попутчиками. Но полгода назад он устроился продавцом в ночную смену, и истина пришла к нему сама. Оказывается, эти люди ехали не на работу, а, наоборот, с работы возвращались домой. Таких легко узнать и отличить от обычных забулдыг, запивших еще с вечера, опоздавших на метро и прошатавшихся всю ночь в поисках халявы. Ночная смена в метро едет гордо. Они разваливаются на сидении, занимая по два места сразу, расставляют ноги так широко, как позволяют швы на джинсах, и, не обращая внимания на пассажиров, то и дело спотыкающихся об их кеды и бормочущих в пустоту извинения, пьют пиво и сверлят тебя взглядом. Они всем своим видом говорят: «Мне плевать, что ты обо мне подумаешь - я отпахал свою смену». В то утро Данила выглядел похоже. И пассажиры, с которыми он ехал сегодня были похожи на тех, с кем он ехал вчера. Представители субкультур, замерзшие от стояния на морозе в ожидании открытия метрополитена, спешили домой после ночных клубов. Через несколько станций, Данила, разглядывая эту пеструю толпу, уже представлял себя членом жюри на конкурсе фриков. Потом у него, правда, зарябило в глазах, и он принялся за рекламу. Сегодня на плакате с рекламой сосисок, подробно, в несколько шагов,с наглядными иллюстрациями, объяснялось, как открыть упаковку. «Наконец-то! - подумал Данила. – Наконец-то, я больше не буду варить сосиски вместе с полиэтиленом!» Вечно он видел в рекламе все, что угодно, кроме рекламируемого. А потом, в переходе Данила встретил девушку, которая сказала: - Ты меня знаешь? - Нет. Он действительно ее не знал. - Ты живешь на Владимирской? - Нет. Несколько секунд они стояли в переходе молча. Проходящий мимо мужчина задел Данилу плечом. - Странно. Я была уверена, что ты меня знаешь. Она сделала шаг назад, немного постояла в нерешительности, будто удивленная своей ошибкой, потом развернулась и пошла прочь. Стоя на платформе в ожидании поезда, Данила вспоминал ее лицо. Сейчас ему начало казаться, что он действитель встречал ее прежде. - Молодой человек! Пожилая женщина в белом пальто схватила его за рукав. Одна ее нога в сером чулке была босая, и она неуклюже подгибала ее. - Молодой человек, у меня туфля на рельсы свалилась, помогите достать. - Угораздило же Вас, - сказал Данила и спрыгнул на пути. Черный ботинок лежал прямо рядом с рельсом. Он нагнулся за ним, а когда поднял голову, то увидел поезд и машиниста, который махал ему рукой. На самом деле, машинист схватился за голову, но, в тот момент, Даниле показалось, что он именно махал. Воображать себя самоубийцей было страшно, а знать, что умирать не хочешь, но сейчас придется, было глупо. Это вообще самая глупейшая ситуация, в которую только можно попасть. Почему большинство людей не пытаются убежать, когда видят, как на них несется нечто громадное, что сейчас их раздавит? Стоят и смотрят. Смотрят с любопытством. Кого собьет? Меня собьет? Нет, Вы меня с кем-то путаете, я буду жить вечно. Вот и Данила стоял и ничего не делал. - Так и будешь там стоять? – спросил кто-то. Данила почувствовал, как его тащат за шиворот, и решил, что пора тоже приложить усилия, чтобы взобраться на платформу. Проезд с оглушительным визгом пронесся мимо. - Вроде не суицидник, чего полез? – спросил бомж. - Женщина попросила ботинок достать. Рядом с бомжем стояло еще несколько зевак. Они явно ожидали другого финала, и когда двери поезда открылись, разочарованно поспешили внутрь. Больше на перроне никого не осталось. Женщины в белом пальто и след простыл. - Ну, и где твоя золушка? Это был не совсем такой бомж, который занимает по целой скамье в метро, потому что рядом никто не садится, а такой, по которому сразу не понятно, то ли это бомж, то ли очень рассеянный человек. - Была здесь, - сказал Данила и покрутил в руках ботинок. - Была да сплыла. Выкинь это, это туфля покойницы. Недолго думая, Данила бросил ее обратно на пути. - Да, не туда же! Завтра за ней полезет еще какой-нибудь идиот. У Данилы не было желания знать больше. Он отошел к стене и сел на скамью. Сердце билось как на старте, и Данила готов был драться, убивать, да, что угодно, ведь теперь он точно знал, что ни за что бы не погиб под этими колесами. Подоспел опоздавший рефлекс. Мысленно он все еще был на путях и бежал от поезда, но у машиниста, махающего руками делеко позади, не было ни единого шанса. Прошло несколько минут, прежде чем Данила смог прогнать из головы эту картину и привести пульс в порядок. - Что-то ты слишком грустный для человека, который только что остался жить. Поди, мамка бы расстроилась, случись с тобой что, - сказал бомж, который сел рядом с Данилой. - Не думаю. - Девушка бы точно расстроилась. У тебя девушка-то есть? - В списке моих самых нелюбимых вопросов, это занимает второе место. - А первое? - "Почему у тебя нет девушки?" Бомж покачал головой. "Сума сойти, - подумал Данила. - Бездомный переживает, что за меня никто не переживает. На платформе опять скапливался народ, но это был уже рабочий класс. Они суетились, заступали за ограничительную линию, высматривая поезд, то и дело проверяли телефон и разговаривали все одновременно. Все, что занимало их каждое утро - это отсутствие времени и денег. Рядом с Данилой встали двое мужчин. - Вот утром никогда не знаешь, с кем ты сегодня будешь пить и с кем спать, - сказал один. - Зато всегда знаешь, с кем не будешь! И они оба разразились оглушительным смехом, но приехал поезд, и платформа опять опустела. - Как ты думаешь, парень, их еще можно спасти? - спросил бомж. - От кого, от покойников? В любом случае мне все равно. - Я думал, что можно. Пока в метро не появилась транспортная торговля! Бомж хлопнул себя по коленям и рассмеялся. Несколько человек обернулись, но посмотрели не на бомжа, а на Данилу, словно это он хохотал тут на всю станцию. Ему, и правда, было все равно. Пошли уже вторые сутки, как он не спал, да и две бутылки пива сделали свое дело - его неумолимо стало клонить в сон. Поезда приходили и уходили. Станция то пустела, то опять до самых сводов наполнялась голосами беспокойных людей. Бомж все еще смеялся.
- Данила! Что, мать все-таки выперла тебя из дома? Теперь в метро живешь? Данила открыл глаза. Бомжа на скамейке, конечно, уже не было, зато рядом сидел улыбающийся Карпов. - Ты что, действительно здесь спал? Карпова выгнали из школы еще в девятом классе, когда застукали, как он в туалете впаривал гашиш какому-то шестиклашке. С тех пор он занимался тем, что искал работу, и это сильно напоминало Даниле игру в прятки. Сначала Карпов искал работу, потом с работы искали его, потом он снова искал работу. - Да, ждал поезд и как-то задремал. - Понятно. Что думаешь сегодня делать? - Не знаю. Для начала надо заехать домой и позавтракать. - Позавтракать? Ну, да, скоро можно будет и позавтракать. Данила взглянул на часы и не поверил своим глазам. Шел девятый час вечера. - Ну, ты даешь. Это после чего тебя так? - После работы. - У меня такой эффект обычно после лекарства от кашля. Могу сутки спать. Вот вчера выпил три флакона. - И как? - Здорово. Только кашлять так и не перестал. "Двенадцать часов, - думал Данила. - Как можно, сидя, проспать двенадцать часов на жесткой скамье? И даже милиция не проявила обо мне заботу." Все тело затекло и теперь болело ужасно. Шея не поворачивалась, руки не гнулись, ног Данила не чувствовал вовсе. - Ты совсем измученный, - заметил Карпов. - Надо взбодриться. Он полез во внутренний карман куртки и через секунду держал в руке сморщенный белый пакетик. - Нет, спасибо. Я не... - Бесплатно. Я сам этих не пробовал, но говорят потрясающая вещь. Тебе, как старому знакомому, эксклюзивно. И он схватил Данилу за запястье и быстро вложил что-то в ладонь. Таблетка была безобидно-желтенькая как аскорбинка, только еще меньше, совсем крошка, и лежала прямо поперек его линии жизни. - Смелее, ее даже водой запивать не надо. Данила действительно хотел отказаться, но вместо этого положил ее на язык и проглотил. - Ну, вот, ждем, - сказал Карпов. Несколько лет на этой подработке выучили его, что новый товар перед продажей всегда надо проверять на старых знакомых. Они продолжили сидеть молча. Иногда Карпов с любопытством поглядовал на Данилу, но тот безучастно наблюдал за поездами. Те же люди, которые, казалось, только ехали на работу, теперь возвращались домой. - Почему у нас все ветки прямые? - спросил вдруг Данила. - Сделали бы кольцевую как в Москве. - Зачем это? Ты был в московском метро? Там грязно и бомжи сутками по кругу катаются. - Они следят, чтоб покойники людей под поезда не заманивали. - А. Данила встал. - Я домой поеду. - Подожди, я с тобой. Они вошли в вагон вместе, но мест рядом не было, и Карпов сел напротив Данилы. - Слушай, - он наклонился и почти кричал, но шум поезда все равно заглушал его слова, - мне сегодня пойти некуда. Можно у тебя переночевать? - У меня мать дома. Карпов знал, что мать Данилы на даче, а Данила знал, что у Карпова еще с десяток адресов, куда можно вписаться. - Я буду вести себя тихо. - У матери сон очень чуткий. Данила знал, что Карпова ночью накроет, он забьется в угол и будет там выть, а Карпов, в свою очередь, знал, что мать Данилы так пьет по вечерам, что спит как убитая. - Ладно, - решил надавить на жалость Карпов. - Буду опять под мостом ночевать. Но Данила его уже не слышал. - Зачем мне миллион перчаток? - Что? Данила кивнул на рекламный плакат. - Там написано, что всем покупателям мобильника, миллион перчаток в подарок. - Они имеют в виду, что у них всего миллион перчаток, - сказал Карпов, а про себя подумал, что таблетки действительно хорошие и быстрые. - Я утром встретил в переходе девушку, которой показалось, что мы знакомы. - И что? - Ничего. Данила смотрел на на черное окно вагона и на мигающие за ним лампы. Смотрел так пристально, что Карпов не выдержал и обернулся, но не увидел ничего, кроме своего отражения в стекле. - На что ты смотришь?
Воспитанники изостудий Культурного центра «Доброволец» организуют выставку своих рисунков посвященных...
В «Творческом лицее» проходит отчетная выставка лучших работ участников творческих...
Школьники Москвы и Зеленограда принимают участие в уходящем году в Московской олимпиаде по физике. К...
С 1 ноября по 4 декабря в Зеленограде пройдет выставка работ творческой молодежи в рамках фестиваля...
