Иногда я слышу, слышу, как где-то далеко в море кричит птица-буревестник. Это он зовет меня к себе... ...Пролетают солнечные дни, пролетают и хмурые. Ветер в Ливорно иногда не унимается сутками. Но мне все равно хочется жить, потому что у меня есть надежда, что мой Мик вер-нется, и что его не забрал у меня зловещий, черный океан. Три раза в неделю, по утрам приходит почтальон, синьор Россо, и приносит корреспон-денцию, тем самым, заставляя меня в эти дни вставать на час раньше и строить располагаю-щую улыбку на все еще сонном лице. - Ну, Лэйра, прости, но письма от твоего моряка нет, - как всегда с излишней самоуверен-ностью сказал сегодня Россо, пожевывая во рту соломинку. Можно подумать, что иронизи-ровать на больную мне тему ему впрямь доставляет удовольствие. Да уж, как говорит мой конюх и лучший друг, синьор Джованни, я являюсь завидной невестой во всей округе, непо-нятно зачем ждущей жениха, который, уже наверняка, поселился в брюхе какой-нибудь аку-лы. - Ну, нет, так нет. Может завтра будет… - совершенно спокойно ответила я. - Конечно. "Старый кретин, топай давай. До встречи", - я огрызнулась про себя и с самой добродуш-ной улыбкой закрыла калитку и направилась через сад в конюшню. Канарейки, овсянки и дрозды пели. Везде, неотступно, меня преследовал запах апельсинов, нарциссов и лаванды. Ты любишь меня? Да, - отвечает он и подносит к моим губам веточку лаванды. А если это кончится? Все может быть. Не думай об этом… я люблю тебя. Скоро будет буря. Пойдем в дом… Нет, еще чуть-чуть постоим. Хорошо. Хлынул дождь, и я не успеваю разомкнуть объятий, но он уже подкидывает меня на руки и бежит в дом. Снимает с меня мокрую одежду и принимается растирать полотенцем, а я целую его руки и смотрю, смотрю на него. Он пахнет морской водой и корабельными доска-ми, когда они промокнут от воды, и песком, и ромом, и трубкой, и ветром, запутавшимся в его волосах. Он мой мужчина, а я - его женщина. - Здравствуйте, синьор Джованни, ну как мой Артуро? - А, здравствуйте, синьора Лэйра. Все хорошо, я его уже вычистил, можете прогуляться верхом до пирса и обратно, дальше я вас не пущу - собирается буря. Ты моя девочка. Любимый… По стеклам стекают струйки воды, я подбегаю к двери и раскрываю ее настежь. В ком-нату врывается запах дождя и солнце… светит… и мне хорошо, такое светлое чувство окрыленности. Я хочу быть птицей, буревестником, чтобы всегда даже в бурю быть с тобой. Ты и так со мной, здесь, - он кладет мою руку на свою грудь, и я чувствую как там, внутри, какой-то живой комок бьется… бьется… бьется. Буря кончилась. Да. Значит, ты уплывешь снова? Да. А ты вернешься? Обещаешь? Да. - Конечно, только до пирса, мой капитан, - отчеканила я и побежала в дом одеться для прогулки. "Хм, по-моему, эта шляпа подойдет… или эта, нет эта", - я никак не могла выбрать что-нибудь подходящее. Солнце мое, вот тебе панама. Это мой подарок на наш маленький юбилейчик. Малыш, ты про него помнил. Как хорошо. Она мне так нравится, эта шляпа. Я тебя люб-лю. И я тебя люблю, девочка моя. Мы целуемся. Долго-долго. Конечно, шляпка эта - неказиста. И где он только ее откапал. Четыре месяца, как мы приехали в порт Ливорно, и я очень надеюсь, и верю, что здесь мы будем счастливы… "Я не могу больше, Мик, я не могу, ну где же ты, я так устала тебя ждать, любимый…" - словно заводная я повторяла про себя, ветер хлестал меня по щекам, а верный конь вертел головой и упирался, чувствуя, что пора повернуть к дому. Уже совсем стемнело, и я слишком далеко ушла от пирса. - Артуро, но-о, поехали, скорее домой, мой мальчик, быстрее, но-о, - погоняла я Артуро, но конь уже инстинктивно скакал к дому. Ветер сорвал с меня шляпу и еще через мгновение я увидела что-то темнеющее на берегу. Артуро проскакал мимо, но мое сердце бешено заби-лось, мне стало страшно. - Говорил же вам, синьора Лэйра, ну почему вы никогда не слушаете своего старика-конюха? - схватился за голову Джованни, увидев меня всю промокшую и дрожащую. - Синьор Джованни, господи, прошу вас, быстрее, там кто-то на берегу, а вдруг это Мик, ну быстрее же, - изо всех сил тормошила я его. - Никуда, вы не пойдете. Ну-ка мигом наверх, вы же вся мокрая. Вам нужно переодеться. Я сам пойду. Ждите здесь, - сказал Джованни и, проследив, чтобы я поднялась, конюх надел макинтош и вышел в бурю. Я вся измоталась у себя, наверху. Я ходила из угла в угол, и при любом шорохе бросалась к окну, но видела через мокрое стекло лишь черное небо, иногда освещенное яростным изги-бом молнии. Буря не прекращалась. Птицы прижались к друг другу, словно это была их по-следняя ночь. Наконец, я услышала звук открываемой двери и пулей сбежала со второго этажа в холл. Синьор Джованни нес на руках окровавленного мужчину. - Мик, Мик, любимый, все будет хорошо, мы спасем тебя мы… - я обнимала и целовала раненого. Я как будто не видела, что это совсем другой человек. - Синьора Лэйра, это не Мик… - оборвал ее на полуслове Джованни. - Не Мик, - я простонала словно эхо и заплакала. - Тш, тш, девочка, не плачьте, успокойтесь, тш… - он обнял меня и стал тихонько укачи-вать. Я задремала. Девочка моя просыпайся. Вставай, соня. Или кто-то не хочет проводить меня в долгое плавание. Нет. Сегодня порт закрыт. Ни один корабль не вышел. Не верю. Ты увиливаешь. Да. Не нужно, девочка моя. Я вскакиваю и кидаюсь ему на шею. Как же крепко я его обнимаю. Я хочу собрать его в ко-мочек и спрятать у себя за пазухой. Он только улыбается и называет меня своей девочкой. Как я буду без… Не надо, не говори этих слов. Будешь. Жди меня. А ты? Да. Он улыбается и выходит. Я бегу полуголая, босиком за ним. И на берегу мы целуемся, у меня подкашиваются ноги, и ступни сводит судорогой… Мик…Мик. На следующий день мы с Джованни отвезли моряка в портовую больницу. Врачи, словно немые, шатались в своих белых и синих халатах по коридорам. А мы ничего и не спрашива-ли. - Молитесь, за него, девочка, молитесь… - Да. И я молилась всем святым, чтобы этот человек еще снова увидел солнечный свет и больше никогда не выходил в море. А вечером доктор сказал, что моряк умер. Бог не услышал мои молитвы. Я плакала. Джо-ванни был рядом со мной.
***
Скоро наступит сентябрь, и мы пойдем в школу. А пока есть время, чтобы запустить наших змеев и совершить путешествие за пределы сада Мика. В Ливорно постоянно дует ветер. Но сегодня, на удивление светит солнышко, и мы с Миком идем ловить большую рыбу. - Ты готова? - спросил Мик в полголоса. - Да, - ответила я, и мы захихикали. - Пошли, тогда… И мы стали прокрадываться на летнюю кухню Мика. Мы бы ни за что не сделали этого на-бега, если бы не были уверены, что главный враг синьора Буанаротти, мама Мика, ушла к моей маме за семенами голландских тюльпанов. А вдобавок с кухни доносился невероятно вкусный запах ванильных булочек с абрикосами. Мы не могли устоять. Атака началась. Ос-таваясь в тылу, я кралась за Миком. А мой предводитель был непобедим. Обезоружив тяже-лую артиллерию, в виде грозного пса Рико, куском колбасы, и, разбив полк пестрых несушек снарядами-камнями, Мик ворвался в крепость синьоры Буанаротти и завладел практически половиной ванильных булочек. - Ну, вот, теперь нам хватит провизии на весь оставшийся день. Идем к морю. - Да. Но, не успели мы пройти и километра, как Мик шикнул на меня и заставил грозным шепо-том пригнуться. Я сначала испугалась, но потом увидела в чем дело. Под огромным дубом сидел буревестник чистил свои серые перышки. - Мик, не надо, не трогай его, - просила я. - Ты, что дурочка, это ж будет мой первый военный трофей. Мик был не преклонен. Он поймал бедную птичку. И я увидела ее глаза. Они были малень-кими, как бусинки. И что-то в них было. Что-то, чего мы еще не знали. Мик тоже это видел, он повернулся ко мне и сказал: - Лэйра, я не знаю, что сейчас со мной произошло, но я чувствую, что я - часть этой птицы, что я - это она… - Господи, Мик, не говори так. Я боюсь. - Дурочка, ничегошеньки ты не понимаешь. Я отпущу ее и стану моряком. - Зачем Мик? Пойдем в школу, а потом еще куда-нибудь и будем много-много знать, больше чем синьор Россо. Мик не надо… - сказала я и заплакала. Мик отпустил буревестни-ка и сказал: - Мой дед был моряком, мой отец - моряк. И я буду… Ну, все ты ревешь. Перестань, а то не возьму больше никуда. И я перестала. - А водичка-то сегодня ничего, пошли искупаемся, а потом и рыбу половим. - Мы же ее распугаем. - Ничего, она потом снова наплывет. Аж кишеть будет, ха-ха. Эх-ма, - только и слышала я, а Мик уже плескался в воде. - Ну, чего ты копаешься, дуй сюда. - Мик, я не пойду, там рыба. - У, трусишка, ну и сиди одна, ха-ха-ха… Я засмотрелась на капустницу, которая сидела на носке моего башмака, и только через не-сколько минут заметила, что не слышу плеска воды. - Мик, - сначала негромко позвала я. Но ответа не прозвучало. Тогда я стала громко кри-чать "Мик, Мик" и бегать вдоль берега. Но все напрасно. Я села и заплакала. И слезы мои не останавливались. Они текли и текли по моим щекам. И чувствовала их соленость на моих губах. И думала, что так не может быть, так не справедливо. "Что же я теперь всем скажу? Меня будут считать убийцей", - сказала я сама себе и зарыдала во весь голос. Но, кто-то тронул меня за плечо. Я подумала, что за мной уже пришли и сжалась в комочек. - Ха-ха-ха, поверила, дурочка, поверила, - на меня смотрел веселый и мокрый Мик. Вот тут я, конечно, разозлилась и накинулась на него с кулаками. - Ты… да ты, всегда так… Я ненавижу твои дурацкие шутки. Ты жестокий и злой. Ты все-гда пугаешь меня. И мне это надоело. Получай. Наконец Мик поймал мои руки и, схватив в охапку, повел домой. Возле дома я вырвалась и была готова к новому нападению. - Да чего ты в самом деле? Совсем взбесилась. Ты - женщина. А я - мужчина. Ты долж-на… - Ничего я тебе не должна. Я поеду в школу. А ты можешь ехать, куда тебе захочется… - Ну и поеду! - …и быть, кем тебе понравится. - Ну и буду!
***
Дни в Ливорно все по-прежнему бегут друг за другом, и скоро придет день, когда Бог забе-рет меня на небо. Но, пока я еще могу выезжать на своем кресле-каталке в сад, где наслаж-даюсь запахами любимых цветов и пением птиц. Как прекрасно здесь, в вечернем саду. А вот и моя внученька бежит ко мне на всех парусах. - Бабуль, расскажи, а как же вы все-таки поженились? Если я не ошибаюсь, вы пошли в разные школы и больше не были лучшими друзьями? - Ох, сколько ж вопросов ты мне задала, Лэйра, детка! - Ну, ба, ну расскажи про своего моряка. - Не сейчас. - А, ты его любила? - Да как же я могла любить этого остолопа. Он был неумолимый корсар, а мне нужна была тихая гавань… - Ба… - Моя маленькая девочка, тебе пора спать. - Ладно, а если я буду получать всю неделю одни пятерки в школе, ты мне расскажешь? - Вот, если всю неделю, то обещаю, что все на свете расскажу! - Доброй ночи, ба! - Доброй ночи, Лэйра! Добрый вечер, синьорина! Добрый…Мик, ты? Да. И как же… Тш, ничего не говори, слушай. И я слушаю. И слышу, как бьются волны о берег, и знаю, что люблю этого человека всю жизнь. Сегодня мой выпускной вечер. Я не видела Мика 10 лет. Он подходит ближе и обни-мает меня. Ты же знаешь, что я тебя люблю. И я тебя. Мик… Тш, мы будем вместе теперь… всегда. Да, Мик. Да. Новое утро в Ливорно. Такое светлое и чистое небо. О! Да это же буревестник. Я вижу в небе буревестника. И ветра совсем нет. Я не чувствую ветра. Что случилось. Значит все ре-шено. Все давно уже за нас решено. Наступило время обеда. Я пошла в дом. И после вкуснейшего ризотто, приготовленного моей дорогой Лэйрой, я поднялась к себе наверх. Я часто теперь смотрю в окно. Все равно мне делать нечего. Кто это идет к дому? Ну, конечно. Синьор Россо. Только не тот задавака, который так и не добился своего, а его сын, причем прекраснейший мужчина. Говорит с до-черью. Письмо. Странно. Она смотрит в окно моей комнаты. Россо уходит. - Мама, я знаю, что ты этого очень долго ждала. Даже слишком. Но… - Говори, дочка, говори. - Мам, это письмо - уведомление о смерти... Мама. - Ну, что же ты, дочка, говори. - …Мика. Я знала, что это письмо от него. Я больше ничего не сказала. Мне больше нечего было ска-зать. Я протянула руку и взяла письмо. - Мам. - Тш. Она оставила меня. Не надолго. Всего на несколько часов. Как же я люблю тебя, Мик. Се-годня был прекрасный день. Один из самых лучших в моей жизни. Теперь я знаю, что ты там, где буду я. Дева Мария позаботится и обо мне. А теперь я посплю. Всего несколько ча-сов.
***
... - Мам, не плач. Ты же сама мне говорила, что те, кто умирают, уходят на небеса, к Богу. - Сквозь грусть и слезы силилась говорить маленькая девочка - Да, детка. Бабушка теперь счастлива. - Отвечала ее мама. - А она встретит там своего моряка? - Да, непременно встретит, ведь он ее давно уже ждет...
Воспитанники изостудий Культурного центра «Доброволец» организуют выставку своих рисунков посвященных...
В «Творческом лицее» проходит отчетная выставка лучших работ участников творческих...
Школьники Москвы и Зеленограда принимают участие в уходящем году в Московской олимпиаде по физике. К...
С 1 ноября по 4 декабря в Зеленограде пройдет выставка работ творческой молодежи в рамках фестиваля...
